Человек из пустыни
Шрифт:
— Папуля… Не отрезай волосы, — плакал Лейлор. — Если ты их отрежешь, я тебя разлюблю…
— Вот это ты зря, — сказал лорд Райвенн. — Если ты разлюбишь папу из-за такого пустяка, ты окончательно разобьёшь ему сердце, которое и так разрывается от горя. Зачем ты говоришь такие слова? Ты посмотри, папа сейчас заплачет!
Лейлор сам плакал, и Джим, не выдержав, взял его у лорда Райвенна и прижал к себе.
— Солнышко моё, не расстраивайся. Так надо, пойми. А если ты меня разлюбишь…
Оставив плачущего Лейлора в надёжных руках лорда Райвенна, Джим, стиснув зубы, вернулся в ванную. Гейн нервно расхаживал из стороны в сторону. Увидев Джима, он воскликнул:
— Ну, наконец-то, ваша светлость! Что это было? Я даже испугался.
— Это был мой сын, — ответил Джим, садясь. — Извините, этого больше не повторится.
— Ужас, — сказал Гейн. — Я в шоке.
— Я прошу прощения, — сказал Джим. — Извините его, он просто не справляется со своим горем.
— Ничего, я всё понимаю, — проговорил Гейн, пощёлкивая ножницами. — Но, если честно, я теперь побаиваюсь вас стричь. Ваш сынуля меня не изобьёт за это?
— Всё в порядке, не волнуйтесь, — усмехнулся Джим. — Он сейчас под присмотром. Работайте спокойно, больше нам никто не помешает.
— Так, — сказал Гейн, разминая пальцы, как хирург перед операцией или пианист перед сложным концертом. — Уфф, я слегка в осадке… Сейчас, сосредоточусь. Значит, так. Вам надо какую-то определённую стрижку или без разницы?
— Без разницы, — ответил Джим. — Просто коротко.
— Насколько коротко? — дотошно уточнил Гейн. — Знаете, можно ведь сделать вам аккуратненькую головку, а можно и просто оболванить. Разница есть.
— Тогда не слишком коротко, — вздохнул Джим. — То есть, спереди не слишком, а затылок можно покороче. Не мудрите особенно.
— Всё понятно, — сказал Гейн.
Лейлор очень долго плакал. Лорд Райвенн хмурился и качал головой, а потом тяжело вздохнул, сел и заслонил ладонью глаза. Время от времени он вздыхал:
— Ах, Азаро, зачем же ты… Ну, ничего, скоро мы с тобой увидимся. Теперь уже скоро…
Он тоже горевал — на свой странный взрослый манер, вздыхая и бормоча слова, смысл которых был понятен лишь ему самому. Серебристо-белый плащ волос укрывал его фигуру до пояса, а на пальцах руки, заслонявшей глаза, блестели драгоценные перстни. Лейлор не решался прерывать его горестную задумчивость. Заслышав за дверью знакомую лёгкую поступь, он тут же закрыл глаза и притворился, что спит. Послышался грустный, тревожный голос папы:
— Ну, как он?
Лорд Райвенн ответил вполголоса:
— Поплакал ещё, но теперь успокоился немного.
Папа подошёл к кровати. Лейлор почему-то не мог открыть глаза, ему было страшно и больно смотреть на него. Рука папы легла ему на плечо.
— Родной мой, — позвал папа грустно, тихо и нежно. — Ты не спишь, детка, не притворяйся. Открой глазки, посмотри на меня.
Лейлор по-прежнему не мог открыть глаз. Папины губы стали целовать его щёки, нос, всё его лицо.
— Лейлор, ты моё самое дорогое сокровище, — шептали они. — Только ты удерживаешь меня на этом свете. Если бы не ты, я бы… Не знаю, что со мной было бы. Скажи, ты меня любишь? Скажи это, детка… Мне важно это знать. Потому что если… — Папа на секунду умолк, вздохнул и договорил: — Если нет, то мне нет и смысла жить.
Сквозь закрытые веки Лейлора стали предательски просачиваться слёзы. Они просочились и скатились, и папа их тихонько вытер перчаткой, а потом взял руку Лейлора и положил себе на затылок. Хоть Лейлор и не видел его, но на ощупь чувствовал, что волосы там были совсем коротенькие, а сверху и спереди они были чуть длиннее.
— Не верю, что ты можешь меня разлюбить из-за этого, — сказал папа.
Зажмурившись ещё крепче, Лейлор сел и обнял папу за шею.
— Я тебя люблю, папуля… И никогда не разлюблю.
— Тогда открой глазки и поцелуй меня, — сказал папа.
Лейлор открыл глаза и встретился с его ласковым взглядом. Этот взгляд был единственным, что осталось от прежнего папы, а всё остальное в нём было чужим, незнакомым.
— Папуля, ты ужасно выглядишь, — поморщился Лейлор.
Папа издал нечто среднее между смехом и стоном и уткнулся своим лбом в его лоб.
— Неужели настолько ужасно? — улыбнулся он.
— Просто кошмарно, — сказал Лейлор откровенно. — Но я тебя всё равно люблю.
Папа крепко поцеловал его в губы.
— Это главное, — сказал он.
АЗАРО ЛУЭЛЛИН АНАКСОМИ ДИТМАР
1 лаалинна 2942 — 2 йерналинна 3107
Глава 9. Завещание
В широкую постель, образцово застеленную чистым и отглаженным бельём, которую Джим двадцать лет делил с лордом Дитмаром, ему теперь предстояло лечь одному. Пижама лорда Дитмара и его шёлковый халат лежали в бельевом ящике, аккуратно свёрнутые, но ещё хранили запах их владельца; в гардеробной был полный шкаф его одежды, а две диадемы — его и Джима — лежали теперь в шкафчике для украшений на чёрной бархатной подложке. Как Арделлидис ни уверял, что Джим с короткой стрижкой выглядит младшим братом собственных сыновей, всё же волос ему тоже недоставало. Ненужными стали бальзамы, маски для волос и средства для укладки, комплекты декоративных шпилек, гребни и зажимы. Впрочем, это был пустяк по сравнению с самым главным и самым страшным последствием его вдовства — беззащитностью перед Бездной. Он был один на вершине горы, пронзаемый ледяными ветрами, и не было рядом большой и сильной фигуры, которая заслонила бы его от них.