Человек из Санкт-Петербурга
Шрифт:
Как вратарь, поймавший футбольный мяч, он прижал ее к груди и развернулся по ходу движения бутыли; затем потерял равновесие и упал на колени, но выпрямился, по-прежнему прижимая к себе опасный сосуд и думая про себя: «Сейчас мне конец».
Но ничего не последовало. Все остальные непрерывно смотрели на него, коленопреклоненного, державшего бутыль словно новорожденного младенца.
Тут один из детективов упал в обморок.
Еще какую-то долю секунды Феликс в изумлении разглядывал Уолдена, а затем опрометью бросился прочь, вниз по лестнице.
Уолден был просто потрясающ. Ну и отвага – поймать такую бутыль!
Он услышал крик за спиной:
– Держите его!
Все повторяется, подумал он; мне снова приходится спасаться бегством. Что же происходит со мной?
Лестница казалась бесконечной. Он слышал топот ног за собой. Раздался хлопок выстрела.
На следующей площадке он налетел на официанта, несущего поднос. Официант упал, и повсюду разлетелись осколки посуды и куски пищи.
Преследователи были в одном-двух пролетах от него. А он уже оказался у подножья лестницы. Взяв себя в руки и собравшись, он вошел в фойе.
Там по-прежнему было полно народу.
У него было такое чувство, будто он идет по канату.
Уголком глаза он заприметил двух мужчин, вполне походивших на гостиничных детективов. С обеспокоенным лицом они о чем-то переговаривались; должно быть до них донесся звук выстрела.
Он заставил себя медленно пересечь вестибюль, хотя ему ужасно хотелось броситься бегом. Ему казалось, что глазах всех присутствующих устремлены на него. Смотря прямо перед собой, он подошел к двери и вышел из отеля.
– Вам кэб, сэр? – спросил швейцар.
Феликс вскочил в стоявший у входа кэб, и тот тронулся с места. Когда они заворачивали на Стрэнд, Феликс обернулся и бросил взгляд на отель. Из дверей вылетел один из подстерегавших его в номере наверху сыщиков, за ним те двое из фойе. Они о чем-то спросили швейцара. Тот показал на кэб, увозивший Феликса. Выхватив револьвер, сыщики бросились вдогонку за кэбом.
Движение по Стрэнду было очень оживленным. Кэб тут же и застрял.
Феликс выскочил из него.
Извозчик завопил:
– Эй! В чем дело, приятель?
Увиливая от проезжавших экипажей и автомобилей, Феликс перебежал улицу и помчался к северу от Стрэнда.
На бегу через плечо оглянулся. Они гнались за ним.
Ему необходимо было намного обогнать их, чтобы суметь скрыться где-то в боковых улочках или на железнодорожном вокзале.
С противоположной стороны улицы его заметил полицейский в форме и проводил его, бегущего стремглав, подозрительным взглядом. Через минуту полицейского увидели те детективы и криком объяснили происходящее. Он тоже включился в погоню.
Феликс помчался быстрее. Сердце его бешено колотилось, дыхание было неровным и прерывистым.
Завернув за угол, он оказался на овощном базаре в Ковент-Гарден. Повсюду сновали рыночные носильщики с деревянными подносами на голове, либо толкавшие перед собой ручные тележки. Мускулистые парни в майках выгружали бочки с яблоками из фургонов. Мужчины в котелках закупали ящики салата и помидоров, а мужчины в кепках доставляли их, куда требуется. Шум вокруг стоял невообразимый.
Феликс нырнул в самую гущу рынка.
Спрятавшись за груду пустых корзин, он всматривался в щелочку сквозь прутья. Вскоре он увидел своих преследователей. Они остановились и оглядывались вокруг. Немного поговорив, разбились и продолжили поиск поодиночке.
Значит, Лидия все-таки предала меня, думал Феликс, пытаясь отдышаться. Знала ли она заранее, что я собирался убить Орлова? Нет, это невозможно. В то утро она не притворялась, и тот поцелуй не был наигранным. Но если бы она на самом деле поверила в басню о матросе, которого надо было освободить из тюрьмы, она бы ни за что не рассказала ничего Уолдену. Но, возможно, она только потом поняла, что я лгал ей, и потому предупредила своего мужа – ей вовсе не хотелось содействовать убийству Орлова. Так что, если уж говорить точно, она меня не предавала.
Но в следующий раз она меня уже не поцелует.
Следующего раза больше не случится.
К нему приближался тот полицейский в форме.
Обогнув груду корзин, Феликс очутился в маленьком глухом отсеке, окруженном со всех сторон множеством ящиков. Во всяком случае, подумал он, я выскользнул из их ловушки. Слава Богу, что при мне была бомба.
Но это они должны бояться меня.
Я – охотник, я ставлю капканы.
Все дело в Уолдене, от него исходит главная опасность. Он уже дважды встал на моем пути. Кто бы мог предположить, что у седовласого аристократа найдется столько смелости?
Желая узнать, где сейчас тот полицейский, он выглянул из укрытия.
И оказался лицом к лицу со стражем порядка.
Физиономия полицейского только еще начала приобретать изумленное выражение, когда Феликс, схватив его за пальто, уже втащил в маленький тупичок.
Полицейский споткнулся.
Феликс толкнул его. Тот упал на землю. Навалившись на него, Феликс схватил его за горло. Начал сжимать. Феликс ненавидел полицейских.
Он вспомнил Белосток, где штрейкбрехеры – громилы с металлическими прутьями – избивали около фабрики рабочих, а полиция, не вмешиваясь, спокойно взирала на это. Он вспомнил жандармов, отвозивших его в Петропавловскую крепость на пытки, и тех, кто конвоировал его в Сибирь и украл его пальто, и многих-многих других.
Полицейский – это рабочий, продавший душу дьяволу.
Феликс нажал сильнее.
Глаза полицейского закрылись, и он перестал сопротивляться.
Феликс давил изо всех сил.
Тут он услышал какой-то звук.
Резко повернул голову.
Неподалеку стоял крошечный ребенок двух-трех лет, который, поедая яблоко, смотрел, как Феликс душит полицейского.
«Чего же я жду?» – подумал Феликс.
Он отпустил полицейского.
Ребенок подошел и взглянул на лежащего без сознания мужчину.