Человек, который хотел понять все
Шрифт:
Однако запереться там без ключей было невозможно, а ключи имелись лишь у сумасшедшего убийцы. «Дойду до двери у сочленения с главным периметром, – подумал Франц, – а уж там решу, что делать». Крадучись вдоль стены, как мускусная крыса Чучундра из сказки Киплинга, он пошел вперед.
И увидел следующее.
Решетчатая дверь, отделявшая вспомогательный коридор от главного, была открыта настежь. Из-за угла высовывалась чья-то нога в черном сапоге, к подошве которого пристала расплющенная блямба жевательной резинки. Рядом с сапогом, разбросав пестрые страницы, как бабочка крылья, валялся журнал непристойного содержания. Франц завернул на подгибавшихся ногах за угол и увидал владельца
Обыск трупа не дал никаких результатов: карманы пусты, связка ключей у пояса пропала. Пол усеивали осколки разнесенного вдребезги телефона, а в стенной нише, где тот когда-то располагался, неопрятным пучком висели оборванные провода.
Невдалеке от тела валялась стреляная гильза.
Франц подобрал с пола пистолет (рубчатая рукоятка удобно легла в ладонь) и сел на корточки, прислонившись спиной к стене. Та-ак… это, значит, предохранитель… а так взводится затвор… Прохладный блеск вороненого металла действовал успокаивающе.
Вариантов имелось два: идти вперед или вернуться в карцер.
Обратно в карцер?…
Франц представил себя, лежащим на верхней полке. И вдруг по коридору приближаются шаги… ближе, ближе… наконец, в дверях возникает окровавленный убийца с пистолетом в руках. Бр-р-р!… Франц с трудом перевел дух.
А что, если пойти вперед?
Направо по главному коридору располагались: запертая кладовка, запертая прачечная, запертый физкультурный зал, запертая баня и запертый изолятор; налево – запертая столовая, запертый бельевой склад и запертый вход на территорию Потока. Живых охранников на этаже больше не осталось – отпереть некому. Что еще?… Да, чуть дальше входа в Поток расположена квартира Мордастого. А что, это идея: «Так и так, господин Наставник, рапортую о четырех убийствах на вверенном вам этаже – караул, тревога!…» А если и он уже того… в смысле, если убийца успел побывать и у Мордастого? Пожалуй, нет: у охранников ключей от квартиры Наставника быть не могло – а значит, у убийцы тоже. Итого: как ни противно искать защиты у этого кретина, Мордастый является единственным выходом из положения… Франц встал и положил пистолет на пол. Стараясь сделаться как можно меньше и двигаться как можно неслышнее, он пошел налево.
Коридор просматривался на триста метров вперед, и идти было не очень страшно – до тех пор, пока Франц не достиг ответвления на бельевой склад. В отличие от карцера, решетчатой двери здесь не было… а что, если за поворотом – маньяк-убийца?… (Воображение Франца уже настолько свыклось с этим персонажем, что тот каждый раз возникал в одном и том же образе: жидкие волосы прилипли к бугристому черепу, тонкие губы искривлены в неестественной улыбке, стеклянно-голубые глаза застыли на бледном лице.) Откуда ж он взялся – с другого этажа что ли пришел? А зачем притащил в карцер Чирея и Моджахеда? И почему не прикончил Франца, пока тот спал?… Вопросы, вопросы… Помедлив несколько секунд перед поворотом на бельевой склад, Франц осторожно заглянул за угол – никого. Он вытер со лба холодный пот и вдруг заметил, что руки его (впервые в жизни) дрожат.
Через сто пятьдесят метров коридор втыкался в небольшую площадку перед входом в отключенный на ночь главный подъемник, а потом сворачивал на юг к спальной камере и квартире Мордастого. (Дефектная лампа дневного света щелкала и мигала. Легкий сквозняк кружил пыль по белому линолеуму пола.) Секунд десять Франц с сожалением постоял перед дверью подъемника… увы, если б даже тот не был сейчас отключен, попасть в него могли лишь наставники и охрана, у заключенных магнитных карточек-пропусков не было. Помедлив перед поворотом еще несколько секунд, он заглянул за угол – и опять не увидел никого… сердце его ускоряло и замедляло ритм, как мотор машины, спускающейся по горной дороге.
Непредвиденное началось, когда Франц поравнялся со входом на территорию Потока: дверь была приоткрыта. Он остановился и прислушался: изнутри не доносилось ни звука. Неслышно переставляя ноги, он подошел к двери, заглянул в щель и увидел абсолютно пустой центральный зал. А в дальнем углу, на полу перед входом в спальную камеру лежал нож – узкое длинное лезвие изъязвлено ржавыми пятнами засохшей крови. Как завороженный, Франц толкнул тяжелую металлическую дверь и под царапающий сердце громкий скрип вошел – голубой блеск стали притягивал его, как магнит. Ничего не замечая вокруг, он пересек центральный зал и наклонился над ножом – самодельным клинком с белой пластиковой рукояткой.
Лезвие было длиной сантиметров тридцать и на вид очень острое; кровь, засохшая на нем, видимо, принадлежала Моджахеду, Чирею или одному из охранников.
А на рукоятке – четким дактилоскопическим узором – отпечаталась рука убийцы. Как в детективном романе – кровью.
Не трогая ножа (чтобы не повредить отпечатка), Франц присел на корточки рядом. Брать – или не брать? Не брать – или брать?… Нож, как заноза в глазу, не позволял сосредоточиться на мыслях о нем. «Решай скорее, идиот!» – проговорил Франц вслух, отводя взгляд в сторону… и только тут заметил, что дверь в спальную камеру тоже не заперта.
Забыв про нож, он встал и вошел внутрь.
В камере было темно и почему-то пахло гарью – Франц нашарил выключатель и зажег свет.
На самом видном месте – в проходе между рядами коек – лежал пистолет и, рядом с ним, пустая обойма. На полу валялись крупные, явно не пистолетные гильзы… и еще какая-то продолговатая металлическая коробка сантиметров тридцать длиной. «Что это?…» – не додумав мысль до конца, Франц заметил торчавшую из-под крайней кровати в правом ряду растопыренную пятерню.
Оскальзываясь на гильзах, он бросился туда и присел на корточки: из под кровати ему в лицо смотрел Дрон. Щека урки мирно покоилась на вытянутой руке.
«Т-ты ч-чего?…» – запинаясь, прошептал Франц. Дрон не отвечал, ибо был мертв: из-под живота его расползалась лужа крови.
Франц встал на ноги.
На соседней койке лежал Коряга, по шею укрытый простыней, посередине которой имелось круглое кровавое пятно, посередине которого имелась маленькая круглая дырочка. Лицо Коряги хранило спокойное и удовлетворенное выражение – в момент смерти ему, вероятно, снился суп. Франц перевел глаза дальше: на следующей кровати, наполовину свесившись вниз, лежал труп Патлатого; длинные волосы, из-за которых тот получил свою кличку, тихонько шевелились на сквознячке. В голой груди несчастного виднелись два пулевых отверстия.
Франц обвел глазами комнату и увидал окровавленные простыни, окровавленные подушки и окровавленные трупы. Все заключенные в камере были мертвы.
А еще, в проходе между двумя кроватями лежала небольшая автоматическая винтовка – вороненый металл угрюмо поблескивал в тусклом свете единственной на всю камеру лампы. Пустой рожок был отсоединен и валялся рядом; увидев его, Франц понял, что продолговатая коробка на полу возле пистолета – это другой использованный рожок. Сценарий, видимо, был такой: расстреляв оба рожка, убийца достреливал раненных из пистолета. «Откуда у него автомат?!…» – подумал Франц.