Человек, который «испарился»
Шрифт:
— Да.
— Они поддерживают интимную связь?
— Вы имеете в виду, спят ли они друг с другом? Думаю, да.
— А вы тоже спите с фрейлейн Бок?
— Да. Когда у меня есть желание. Тео тоже. Ари хорошая.
— Хорошая?
— Ну, она делает все, что мы скажем. Достаточно лишь иногда с ней переспать. Я уже не занимаюсь этим часто. Заниматься этим часто вредно для здоровья. Но Тео регулярно спит с ней. Он всегда после этого такой измученный, что вообще ни на что не способен.
— Вы никогда не ссорились с Матссоном?
— Из-за Ари? Из-за нее не стоит ни с кем ссориться.
— А по другим причинам?
— Если говорить о бизнесе, то нет. Тут на него можно было положиться.
— А еще из-за чего-нибудь?
— Ну, однажды у меня с ним возникли затруднения, Пришлось врезать ему разок. Естественно, он был пьян. Ари потом позаботилась о нем, она успокоила его. Это было уже давно.
— Как вы думаете, где сейчас Матссон?
Радебергер бессильно покачал головой.
— Не знаю. Наверное, где-то здесь.
— Он встречался здесь с кем-нибудь еще?
— Он всегда приезжал, получал товар и расплачивался. А потом писал какой-нибудь репортаж в журнал, чтобы иметь железное алиби. Ну, а дня через три-четыре уезжал домой.
Мартин Бек молча смотрел на мужчину, который пытался его убить.
— Думаю, этого достаточно, — сказал он и выключил магнитофон.
У немца, очевидно, на сердце было что-то еще.
— Послушайте, это… вчера. Вы можете меня простить?
— Нет. Не могу. До свидания.
Он кивнул конвоиру, тот встал, взял арестованного за локоть и повел к двери. Мартин Бек задумчиво глядел вслед белокурому тевтонцу, а потом сказал:
— Момент, герр Радебергер. Речь сейчас идет не обо мне лично. Вчера вы пытались убить человека, чтобы спасти собственную шкуру. Вы запланировали убийство с большим умением и не ваша вина, что у вас ничего не вышло. Это было не просто правонарушение, а еще и преступление, направленное против определенных жизненных правил и важных жизненных принципов. Вот почему это нельзя простить. Вот что я хотел вам сказать. Подумайте об этом.
Мартин Бек перемотал магнитофонную ленту, снял катушку, вложил ее в коробку и пошел к Слуке.
— Наверное, вы правы. Возможно, они в самом деле не убивали его.
— А я что вам говорил? — сказал Слука. — Думаю, дело было не так. Теперь мы разыскиваем его всеми средствами, имеющимися в нашем распоряжении.
— Мы тоже.
— Ваше задание теперь уже официальное?
— Насколько мне известно, нет.
Слука почесал в затылке.
— Странно, — пробормотал он.
— Что?
— То, что мы не можем его найти.
Через полчаса Мартин Бек уже был в гостинице. Время было ужинать. Над Дунаем опускались сумерки; на другом берегу реки Мартин Бек видел набережную, каменный барьерчик и лестницу.
XVIII
Мартин Бек переоделся и уже собрался направиться в ресторан, как вдруг зазвонил телефон.
— На линии Стокгольм, — сказала телефонистка. — С вами хочет говорить редактор Эриксон.
Фамилию он знал, это был шеф Альфа Матссона, руководитель напористого и честолюбивого еженедельника.
В ухе у него раздался независимый голос:
— Я говорю с герром комиссаром Беком? Это главный редактор Эриксон.
— Я старший криминальный ассистент.
Герр редактор проигнорировал это уточнение.
— Как видите, герр комиссар, мне все сообщили о вашем задании. В конце концов именно я навел вас на след. Кроме того, у меня также очень хорошие связи в министерстве.
Так значит, его тезка, как он и ожидал, не сумел держать рот на замке.
— Вы меня слушаете?
— Слушаю.
— Нам следует выражаться осторожно, вы, конечно, понимаете, что я имею в виду. Прежде всего я бы хотел сросить вас о следующем. Вы встретились с человеком, которого разыскиваете?
— С Матссоном? Нет, еще нет.
— Вышли на какой-нибудь след?
— Нет.
— Но это просто неслыханно.
— Да.
— Ну, в таком случае, как бы это сказать… какая там атмосфера?
— Жарко. По утрам небольшой туман.
— Простите? По утрам небольшой туман. Да, думаю, вас понимаю. Да, конечно. Однако здесь у нас ситуация такова, что мы уже не можем больше скрывать все это дело, если хотим, чтобы нам доверяли читатели. Ведь в случившееся просто невозможно поверить, а если взвесить все последствия, то из них вытекают неблагоприятные перспективы. Кроме того, мы чувствуем личную ответственность за судьбу Матссона. Он один из наших лучших сотрудников, замечательный человек, абсолютно честный и преданный. Он работает у меня в штабе уже много лет, и я знаю, что говорю.
— Где?
— Простите?
— Где, вы сказали, он работает?
— А, у меня в штабе. Понимаете, мы так выражаемся, называем редакцию штабом. Так вот, как я сказал, я знаю, что говорю. Я могу поручиться за этого человека, и это лишь усиливает мою личную ответственность.
Мартин Бек стоял у столика, держа в руке трубку, и думал о другом. Он попытался представить себе, как выглядит герр редактор. Очевидно, он толстый, спесивый, с поросячьими глазками, рыжими усами и бородкой.
— Поэтому сегодня я принял решение напечатать первую статью из серии об Альфе Матссоне уже в следуем выпуске моего журнала, то есть на будущей неделе. В понедельник заканчивается отсрочка. Настал момент, когда необходимо привлечь внимание всей общественности к этому делу. Как я уже сказал, я хотел выяснить, напали ли вы на его след.
— Мне кажется, что вам следовало бы взять эту вашу статью и… — В последний момент Мартин Бек выкрутился и добавил: — …выбросить ее в корзину.
— Простите? Как вы сказали? Я вас не понял.
— Читайте завтра газеты, — сказал Мартин Бек и положил трубку.
После этого разговора он совершенно потерял аппетит. Достал бутылку и налил себе немного виски. Потом сел и принялся размышлять. Настроение у него было скверное, голова болела и, кроме того, он повел себя невежливо. Однако голова у него болела не от этого.