Человек, который улыбался

Манкелль Хеннинг

Эбба нарисовала целую карту, причем так толково и подробно, что Валландер без труда нашел правильную дорогу. Наконец он остановился у ряда типовых побеленных домиков на восточной окраине Глиммингехюса. Дом Стрёма окружал небольшой ухоженный сад, наверняка очень красивый весной и летом. Две овчарки залаяли в стальной клетке. Гараж был открыт, в нем стояла машина, и Валландер понял, что не ошибся – Курт Стрём был дома. К тому же долго ждать ему не пришлось – из-за дома появился сам Стрём, одетый в комбинезон. В руке он держал мастерок. Увидев Валландера, Стрём остановился как

вкопанный.

– Надеюсь, что не побеспокоил, – сказал Валландер. – Пытался позвонить, но никто не ответил.

– Надо замазать трещины в отмостке, – сказал Стрём вместо приветствия, – а зачем ты приехал?

«Он явно насторожен», – отметил Валландер.

– Мне надо кое о чем тебя спросить, – сказал он. – Вели собакам заткнуться.

Курт Стрём что-то рявкнул, и овчарки мгновенно затихли.

– Давай пройдем в дом, – предложил он.

– Не стоит, – сказал Валландер. – Поговорим здесь. Много времени это не займет.

Он оглядел сад.

– Хорошо живешь, – похвалил он. – Это не то что квартира в Мальмё.

– Мне и там было неплохо. Отсюда ближе до работы.

– А ты разве один? Я слышал, ты был женат.

Глаза Стрёма стали ледяными:

– А с какой стороны тебя касается моя личная жизнь?

Валландер поднял ладони, извиняясь.

– Ни с какой, – сказал он. – Но ты же знаешь, когда коллеги встречаются, сразу вопросы – как ты? Как семья?

– Я не твой коллега, – вызывающе сказал Стрём.

– Но был когда-то! Разве не так?

Валландер решил поменять тон. Стрём явно стремился к конфликту. Такие, как он, привыкли уважать только силу.

– Ты что, приехал расспросить меня о семье? – спросил Стрём.

– Нет, – улыбнулся Валландер, – ты прав. Просто из вежливости напомнил тебе, что когда-то мы были коллегами.

Стрём побледнел. Валландер испугался, что он сейчас на него бросится с кулаками.

– Ладно, забудем, – сказал он. – Давай поговорим об одиннадцатом октября. Понедельник, шесть недель назад, вечер. Ты же знаешь, о каком вечере я говорю?

Стрём кивнул, ожидая продолжения.

– У меня, собственно, только один вопрос, – сказал Валландер. – Но сначала давай условимся. Меня совершенно не устроит, если ты начнешь избегать ответов и ссылаться на ваши фарнхольмские правила безопасности. Если будешь юлить, я тебе устрою веселую жизнь.

– Испугал, – усмехнулся Стрём. – Ничего ты мне «устроить» не можешь.

– Ты так уверен? Могу, например, свозить тебя в управление и сделать так, чтобы об этом узнали все, могу начать звонить в замок десять раз на дню и просить тебя к телефону. Твои хозяева сразу насторожатся: а почему это полиция так интересуется нашим шефом охраны? Не уверен, что они знают о твоем прошлом. Во всяком случае, это им не понравится. Не думаю, что Альфред Хардерберг заинтересован в скандалах вокруг Фарнхольма.

– Можешь убираться, – сказал Курт Стрём сквозь зубы. – Давай, мотай отсюда, пока я тебя не вышвырнул.

– Мне всего-то надо, чтобы ты ответил на один мой вопрос. – Валландер постарался, чтобы его голос звучал хладнокровно. – Причем могу заверить, что все, что ты скажешь, останется между нами.

Подумай сам – стоит ли рисковать такой службой? Мне кажется, ты ею очень доволен. Во всяком случае, мне так показалось, когда мы встретились тогда у ворот замка.

«Я добьюсь ответа», – подумал Валландер. Хотя Стрём по-прежнему глядел на него с ненавистью, в его поведении появилась неуверенность.

– Всего один вопрос, – повторил он. – И один ответ. Только правдивый. И я уеду, а ты можешь заниматься своей отмосткой и забыть, что я к тебе приезжал. Можешь продолжать охранять свои ворота до самой смерти. Один вопрос – один ответ.

Высоко в небе пролетел самолет. «Может быть, Хардерберг возвращается из Нью-Йорка на своем «Гольфстриме»», – подумал Валландер.

– Что ты хочешь узнать?

– Вечером одиннадцатого октября Густав Торстенссон уехал из Фарнхольма в четверть девятого… если быть точным, четырнадцать минут девятого, как стоит в распечатке, которую мне показали. Впрочем, распечатку можно подделать. Но давай исходить из того, что так и было. Во всяком случае, никаких сомнений в том, что он уехал из замка, нет. И мой вопрос к тебе, Курт Стрём, очень прост: кто-нибудь выезжал из замка, пока Густав Торстенссон беседовал с Хардербергом?

Курт Стрём помолчал. Потом медленно кивнул.

– Это была первая часть вопроса. Теперь вторая, и последняя: кто покинул замок, пока Торстенссон был там?

– Не знаю.

– Но ты же видел машину!

– Я уже ответил на твой вопрос.

– Не валяй дурака, Стрём. Это все тот же вопрос. Что за машина и кто в ней был?

– Одна из наших машин. БМВ.

– А кто в ней был?

– Не знаю.

– Я тебе уже сказал, что тебя ждет, если ты не будешь отвечать!

Валландеру не понадобилось изображать ярость – он и в самом деле рассвирепел.

– Это чистая правда. Я не знаю, кто там сидел.

Валландер вдруг понял, что Стрём не врет. Он должен был сообразить и раньше.

– Тонированные стекла? – спросил он.

Стрём кивнул.

– Теперь я тебе ответил на все твои вопросы, – сказал он. – Можешь убираться.

– Всегда приятно поговорить с бывшими сотрудниками, – сказал Валландер. – И ты прав – мне пора. Спасибо за беседу.

Он повернулся и пошел к машине. Собаки тут же залаяли. Выезжая, он покосился в зеркало – Курт Стрём стоял на газоне и смотрел ему вслед. Валландер почувствовал, что вспотел – Курт Стрём был потенциально опасен.

Но он также понимал, что получил ответ на вопрос, который не давал ему покоя. Решение загадки надо искать именно в событиях того октябрьского вечера, когда погиб Густав Торстенссон. Теперь он примерно представлял, что произошло. Пока Густав Торстенссон сидел в глубоком кресле и беседовал с Хардербергом и двумя итальянскими банкирами, кто-то уехал из замка, чтобы заняться старым адвокатом, когда тот поедет домой. Каким-то образом, насильно или хитростью, они вынудили его остановить машину на пустынном участке дороги. Валландер сейчас не мог ответить на вопрос, было ли принято решение убрать Торстенссона в тот вечер или раньше. Но, вероятно, все было хорошо продумано.