Человек с двойным дном
Шрифт:
Так, в наручниках, Святослав и просидел до тех пор, пока не приехал генерал. Корнышев встретил Захарова полным неприязни взглядом. Маски сброшены, можно не притворяться. И с дивана не поднялся, когда все вскочили, приветствуя генерала.
Захаров опустился в кресло и оказался лицом к лицу с Корнышевым.
– Здравствуй! – сказал генерал.
– Здравия желаю! – ответил Корнышев и недобро улыбнулся.
Лицо разбито, улыбаться больно. Но он не подавал вида.
– Снимите
Потапов даже не шевельнулся. Он подумал, что ослышался. Что-то понял не так. Потому что он видел Корнышева ночью. Его нельзя оставлять с генералом наедине.
Удивленный случившейся заминкой, Захаров вопросительно посмотрел на Потапова.
– Он опасен, товарищ генерал! – дрогнувшим голосом доложил Потапов. Что хотите, мол, со мной делайте, но наручники снимать нельзя.
Но Захаров глянул так, что Потапов поспешил выполнить приказ. Генерал ждал. Его подчиненные, бросая на Корнышева настороженные взгляды, наконец вышли.
Все правильно Корнышев понял про них. Он – чужой. Они его просто используют. Большая ложь не продержалась и двух дней.
– К чему этот побег? – осведомился Захаров. – Куда ты собрался?
Он недоумевал, словно Корнышев сотворил какую-то несусветную глупость.
– Я под нож не лягу! – четко произнес Корнышев.
Он все так же смотрел на генерала с неприязнью. Но Захарова это не смущало.
– Дело не в одной этой операции, которая тебе сегодня предстоит, – сказал генерал. – Прооперировать тебя могли бы и насильно. Укол, наркоз – и делай с тобой все, что вздумается. Но мне для успеха нужно, чтобы ты все делал добровольно, а не из-под палки. Чтобы ты был с нами заодно. У меня проблема, Слава. Тебя кто-то ищет, на тебя идет охота, а я никак не могу этих охотников вычислить. Мне некого им показать, кроме тебя. И ты будешь делать то, что мне нужно. Другого выхода у нас нет.
Захаров смотрел Корнышеву в глаза и понимал: согласия не будет. Слишком красноречивый взгляд. Он вздохнул.
– Но если ты против, – сказал он, – тогда мне пользы от тебя – ноль. Ты мне не нужен. Будем думать, как обойтись своими силами. Без тебя. Если ты отказываешься поработать с нами, я сейчас позову Потапова…
Захаров, не сводя глаз с лица Корнышева, крикнул призывно:
– Потапов!
И тот ворвался в комнату смерчем, словно только и ждал, когда его позовут. И Нырков с Сомовым тоже объявились, но тут же попятились прочь, обнаружив, что Корнышев все так же сидит на диване и ничего ужасного тут не происходит. Когда дверь за ними закрылась, генерал сказал Потапову:
– Сейчас выведешь его за ворота, и пускай идет на все четыре стороны.
Корнышев ожидал чего угодно, жесткого давления или вовсе даже бессудной расправы – но только не этого.
– Свободен! – сказал ему Захаров. – Ты мне не нужен.
Корнышев
– Ты правильно все понял, – будто прочитал его мысли Захаров. – Вряд ли тебя там, за воротами, ждет что-либо хорошее. Ты будешь там один. Без прикрытия. И вряд ли долго проживешь.
Корнышев знал, что слова Захарова – не блеф. За ворота особняка он выйдет волком-одиночкой. Там, за воротами, непонятный пугающий мир. Мир, в котором одиночкам места нет.
Когда-то Корнышев помимо своего желания попал в переделку и едва не погиб. Но ему повезло, он уцелел, и тогда его спрятали. Прятали его далеко и изощренно. И даже теперь, вернув в Россию, его плотно опекают, обеспечивая круглосуточную охрану. А сам он так не сможет. Ему не уцелеть.
Захаров не блефует. Он просто использует Корнышева и, нисколько не стесняясь, открыто об этом говорит. Потому что деваться Корнышеву некуда. Он зависит от генерала больше, чем тот от Корнышева.
– Хорошо, – сказал Святослав. – Я согласен.
По задумке хирурга – того самого, что был похож на Луи де Фюнеса, – следы повреждений предстояло нанести не только на лицо, но и на некоторые участки тела Корнышева. Поэтому Святославу, прежде чем он лег на импровизированный операционный стол, для начала предложили раздеться.
Он подчинился, и вскоре остался в одних трусах. Хирург с сомнением посмотрел на последнюю деталь корнышевского туалета.
– Здесь делать ничего не надо, – сказал Корнышев. – Место деликатное.
Он стрелял взглядом в молоденькую медсестру, словно прикидывал, куда эту мышку можно пригласить сегодня вечером.
Но его отвлек своим вопросом анестезиолог:
– Под наркозом когда-нибудь были?
– В детстве, – сообщил Корнышев. – Когда мне удаляли аппендикс.
– Проблемы были?
– С аппендиксом? – уточнил Корнышев.
– Нет, с наркозом.
– С наркозом – не было.
– Это хорошо. Вот здесь ложитесь. Вам так удобно?
– Удобно, – сказал Корнышев.
У него еще оставалась минута или две до того, как ему дадут наркоз.
– Меня сейчас подпортят, к сожалению, – сообщил Корнышев медсестре. – И я буду выглядеть немножко негламурно. Но я здоров. Хроническими заболеваниями не страдаю. Холост.
– У тебя жена – красавица, – напомнил присматривающий за происходящим Потапов.
– Ах да, через несколько дней я увижу свою жену. Увижу впервые в жизни, заметьте. У нас так полагается: получаешь новое лицо и одновременно – новую жену. Но это временно. Потом лицо обещают сделать прежнее, и еще я снова буду холост. Так вы как?
– Я на работе не знакомлюсь, – ответила медсестра.
– Часто пристают? – понимающе произнес Корнышев.
– Да постоянно! – огрызнулась медсестра. – Порой кажется, что все вы – один и тот же человек!