Человек с рублём
Шрифт:
(«Аргументы и факты», № 3,1992 г.)
I. ПСИХИ МЫ...
ГДЕ ГОТОВЯТ НА МИЛЛИОНЕРА?
После выступления в телепрограмме «Взгляд» одного из нас, председателя Совета директоров МЕНАТЕПа, буквально засыпали письмами: «Где готовят на миллионеров?» Получив первое письмо, мы решили, что нас разыгрывает кто-то очень остроумный. Но вот второе, сотое, тысячное... Оказывается, нет на одной шестой суши уголка, где бы не думали, что миллионер – это профессия. По зрелому размышлению
Где готовят на миллионеров? Всюду и нигде. Бизнесмен – это, прежде всего, специфический склад ума и характера, это – талант. Бизнес можно – и нужно! – изучать, но научить бизнесу немыслимо. Как из миллиона пишущих едва-едва один становится писателем, так и из огромного числа желающих считанные единицы становятся бизнесменами. Напрасно, на наш взгляд, в применении к бизнесменам не пользуются такими определениями, как «гений». Г. Форд гениален не меньше, чем У. Шекспир или Л. Толстой.
Капитализм к расцвету привели именно гении предпринимательства, для которых родная стихия – капитализм. Партпропагандисты много сил затратили на то, чтобы его опорочить. Атаки на капитализм росли по мере того, как увеличивалось отставание от него социалистического лагеря.
Привычка считать деньги в чужом кармане помогла нашим идеологам навязывать искаженное представление о так называемом народном капитализме. Суть его в том, что в ФРГ в свое время выпустили так называемые «народные акции» стоимостью пять марок, держателям платился пятипроцентный дивиденд, чуть больше банковского процента. В СССР это преподносилось так: новая, еще более замаскированная форма грабежа народа. Дескать, о чем может идти речь, если Крупп имея около миллиарда акций, забирает себе львиную долю прибыли. Замалчивались две детали: Крупп рисковал, вкладывая в производство свой капитал; приобретение акций было выгодно всем, в том числе и бедняку. Он ощущал себя владельцем не только акций, но и всего предприятия, а это – огромный психологический выигрыш. (Кстати, мы на каждого держателя акций МЕНАТЕПа смотрим – и они знают это – как на одного из хозяев МЕНАТЕПа. Мы подотчетны им в своей деятельности. Если мы пойдем не в ту сторону, они вправе поставить вопрос о нашем соответствии)
По этому же пути пошел в конце пятидесятых годов и Форд. Тем из рабочих, кто не стал членом левого профсоюза и не участвовал в забастовках, он предоставил право раз в год приобретать по пять акций автогиганта по номинальной стоимости. Этим он повысил производительность труда (пошла работа и на себя), улучшил моральный климат, снял возможность нежелательных эксцессов: автогигант стал собственностью не только Форда, но и рабочих.
Человек, превративший вложенный доллар в миллиард, конгениален. Есть ли гении среди нынешних советских бизнесменов? Вполне возможно. История покажет, у нее мерка сверхточная – цифровая.
ВЗРАЩИВАЕТ СИСТЕМА
Но все-таки где готовят на миллионеров? Всюду и нигде. Бизнесмен начинается с профессионализма хотя бы в одном деле, которое обязан знать «от» и «до». А потом – расширение завоеванного плацдарма, создание оборотного капитала и – в добрый путь, который никогда, ни для кого не был и не будет легким, особенно у нас, отстающих почти на век. Миллион, тем более первый миллион, стоит, вернее, достается, очень дорого. Миллионера взращивает, в первую очередь, Система.
О живительности того или иного строя положено судить по фактам, доступным для среднестатистического жителя. Нам, например, больше самых толстенных трудов о царизме рассказала автобиографическая «Повесть о жизни» К. Паустовского. Приведем из нее отрывок о первой послереволюционной неделе:
«На пятый день кончились продукты. До вечера мы терпели, глотая слюну. За стеной дворницкой догорал соседний дом.
В нашем доме был маленький гастрономический магазин. Ничего больше не оставалось, как взломать его... и мы по очереди бегали по ночам в этот магазин и набирали сколько могли колбас, консервов и сыра...
До сих пор помню этот магазин. На проволоке висели обернутые в серебряную бумагу копченые колбасы. Красные круглые сыры на прилавке были обильно политы хреном из разбитых пулями банок. На полу стояли едкие лужи из уксуса, смешанного с коньяком и ликером. В этих лужах плавали твердые, покрытые рыжеватым налетом маринованные белые грибы. Большая фаянсовая бочка из-под грибов была расколота вдребезги.
Я быстро сорвал несколько длинных колбас и навалил их на руки, как дрова. Сверху я положил круглый, как колесо, швейцарский сыр и несколько банок с консервами...»
ЭХ, МАТРОСИК, МАТРОСИК...
Невероятно! Четвертый год первой мировой бойни, отреченье Николая Второго, февральская революция, демонстрации, новый переворот – уже октябрьский – а в магазинах, в магазинах-то что!!! Фаянсовые бочки с маринованными белыми грибками, сыры, колбасы – фантастика... Сколь же надежен и работящ был тот механизм, мотор которого раскувалдил матросик Железняк. Он порушил Систему – Систему богатства и миллионеров.
Тем, что создавалось трудом многих поколений, было заработано, матросик решил завладеть при помощи нагана, установив всеобщее равенство. Зарплату всем, сверху донизу, установили одинаковую, напрочь отбив у всех, сверху донизу, вкус к труду. На вокзалах заколотили билетные кассы – что за коммунизм с какими-то билетами? – даешь бесплатный транспорт! Театры превратились в проходной двор – даешь бесплатные зрелища! По меркам тридцать седьмого года Ленина за введение военного коммунизма следовало покарать за экономическую диверсию: было порушено все, до основанья, реанимировали костлявую руку голода. На это хватило двух лет. Спасательным кругом оказался тот же капитализм, столько клятый, только теперь его обрядили в костюм «новой экономической политики». Свергатели капитализма кинулись в ножки к предпринимателям: «Спасите, люди добрые!» За спасенье одарили путевкой в Соловки.
ГЕНИЙ ПО ЧАСТИ БЕЗОТВЕТСТВЕННОСТИ
Ленина превознесли в ранг гения. Это вполне заслуженная оценка, но с небольшим добавлением: он гений по части безответственности. Вспомним исторический, поворотный момент: в стране фактически безвластие, умнейшие из кадетов и представителей других течений, партий и фракций пока не увидели четкого пути выхода из кризисной ситуации. Они не боялись взять власть, но, как люди ЧЕСТИ, страшились обмануть ожидания народа. Вопрос был поставлен ребром: «В России нет такой партии, которая решилась бы взять власть». Нет партии – тогда, как и принято в демократическом обществе, назревает вопрос о коалиции партий и политических течений. Именно этого – коалиции, а значит, и сплочения противоборствующих сил – испугался лидер большевизма. Этот испуг и заставил его выкликнуть: «Есть такая партия!»