Человек с того света
Шрифт:
Крочч приступил к делу не мешкая…
…Когда в кабину вошёл техрук, раздетый до плавок, Артамонцев устраивался в нижней, серебристой половине своего скафандра. Упреждая обычный в таких случаях вопрос техрука, Мефодий доложил, что ему удобно, ничего не мешает, ничто не беспокоит и он смело может его накрывать.
— Разрешите, господин профессор? — спросил техрук.
— Накрывайте.
Мефодий слышал, как крышка вошла в пазы и техник щёлкал замками, ещё крепче соединяя их между собой.
— Ну как? — поинтересовался Кавада.
— Всё о'кей!
Кавада хлопнул его по щеке:
— Всё будет о'кей, Меф.
— Без сомнения, — улыбнулся Мефодий. — Главное, ты не переживай. Навряд ли я вернусь через 40 минут, — скосив глаза в сторону лифта, Артамонцев добавил: — Это они могут так думать… А ты, как
— Нам не разрешат этого сделать, — перебил Кавада.
— И очень хорошо. В конце концов не сто же лет я буду отсутствовать!
— Не дай бог! — вырвалось у Кавады.
— Не бери в голову, Сато, — сказал Меф и, повернув голову к техруку, подал знак приступать.
Кавада не возражал.
— До скорой встречи, Меф! — произнёс он.
— Пока, Сато.
Саркофаг завис между Стволом и раструбом.
Кавада улыбнулся. Махнул ему рукой, а через некоторое время его голос донёсся из приёмника.
— Я — МАГ. Всем службам, обеспечивающим старт, объявляю готовность «Три!»
Приняв рапорты о готовности, Кавада обратился к Артамонцеву.
— Меф, я — МАГ. Как слышишь меня?
— Отлично!
— Самочувствие?
— Лучше некуда. Ты знаешь, Сато, фараону было не так уж плохо.
— Судя по твоему бодрому голосу, охотно верю. Потом Кавада попросил его посмотреть, всё ли в порядке с приборами, которые находятся в поле его зрения. Пока он докладывал, Готье от имени МАГа объявил готовность «Два!» Потом всё стихло. Кавада с кем-то переговаривался, и Мефодию показалось, что он слышит голос Мерфи. Интересно, подумал он, как Мари. А Леший злится на него. Он всегда злится, когда Мефодий не берёт его с собой. Артамонцев, улыбаясь, вызвал его. Леший откликнулся тотчас же.
«Как Мари, бес?»
«Продолжает спать. Спит беспокойно»- бесстрастно доложил Леший.
«Что ещё?»
Динамик голосом Кавады объявил готовность номер «Один!». На электронных часах, висевших среди приборов, загорелась цифра «60». До старта — минута.
— Меф, — донеслось из динамика, — как договорились, обо всех своих ощущениях в момент старта извещай подробно.
— Есть!
«Лёша, — снова позвал он робота, — песню хочу. Ту, что ты мне напевал, когда мы в первый раз приехали сюда».
«Пожалуйста».
— Внимание, Меф, — предупредил Кавада. — Десять… восемь… шесть… четыре… три… два… — Пауза, и хлестко, с каким-то надрывом Кавада крикнул:
— Ствол на Время!
Дрогнув, медленно завращался кристалл тысячегранника. Саркофаг неродвижен. Секундомер хронометра отбивал секунды. Цифра «7».
— Что чувствуешь, Меф? — спрашивает Кавада.
— Пока ничего. Всё так же. Никаких изменений.
«На дальней станции сойду — трава по пояс», - пел Леший.
Хронометр показывал «13».
— Кажется, начинает крутиться саркофаг… Кружится голова… Подташнивает… Это не саркофаг, а центрифуга какая-то, — докладывал Мефодий. — Ой, как вступило в затылок… Голова раскалывается… Горит в груди… Боже, как больно!.. Воздуха!.. Окно… Мари, открой окно… Мама!..
И Мефодий замолк. Хронометр светился цифрой «25».
Безжизненное тело бихронавта повергло присутствующих в замешательство. Прямо на бихродроме высказывались ядовитые замечания по поводу моих слов: «Старт состоялся».
Вышедшие на следующий день газеты поведали миру о величайшем событии и о том, что не разделяют с МАГом его оптимизма.
«Если это полёт во Время, — писала „Гардиан“, - то что тогда называется смертью?»
На исходе полугодия после события разразился грандиозный скандал.
«Ассошиэйтед Пресс» распространил сообщение доктора медицины Стефана Залесского о невозможности дальнейшего сохранения тела бихронавта, находящегося в капсуле СТВ. Однако руководство МАГа якобы противится тому, чтобы останки Артамонцева были извлечены из пресловутой Машины Времени.
Стефана эта публикация прямо-таки взбесила. Приведенные в этом сообщении его слова были искажены. Но первый камень
Папа пообещал нам посильную поддержку. Слово свое он сдержал. Должен заметить, церковные власти оказались гуманнее и терпимее светских Институтов… Последние требовали суда над нами. Поговаривали, что правительство СССР возбудит против МАГа уголовное дело и оно будет разбираться в Международном суде…
В России, как стало известно из источников, заслуживающих доверия, этот вопрос действительно муссировался в определенных кругах, но благодаря вмешательству Национальной Академии наук он вскоре заглох. Советским ученым, очевидно, сыграло на руку тообстоятельство, что органы средств массовой информации со странной прохладцей отнеслись к этому неординарному событию, потрясшему весь мир. Практически не публиковались материалы ни о полете в Пространство-Времени, ни о первом бихронавте планеты, который был гражданином их страны…
Итак, суда над нами не было. Но постоянно на нашу голову обрушивались статьи некоторых ортодоксально настроенных учёных и колкие корреспонденции любителей посмаковать детали всяких «таинственных дел». Наиболее злые я вырезал себе на память. Чего стоят только одни их заголовки. Сколько в них яда… Газета «Нью-Норк Тайме» — «Машина Времени — убивает»; французская «Матэ» — «Авантюра доктора Кавады»; «Шпигель» — «Спектакль, который плохо кончился»; Лондонская «Гардиан» — «Жертва. Во имя чего?!»…
Я долго держался. Ровно десять лет. А потом подал в отставку, рекомендовав на место Президента МАГа Виктора Готье…
Ну кто мог догадаться, что стрелка секундомера, остановившаяся на цифре «25», по существу, указывала нам длительность полёта бихронавта в годах?…
Леший выходит на связь
(ВМЕСТО ЭПИЛОГА)
Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после.
То был не сон. Мефоднй ущипнул себя так, что чуть было не взвыл. Нет, не сон. И все-таки… Надо проверить еще раз. Он подбежал к крану и подставил лицо под струю холодной воды. Вода обожгла. На теле выступили мурашки. «Не сплю… Не мерещится… А я уж потерял надежду…» Мефодий роняет голову на руки.
«Меф, ты плачешь?»
«А как же, сатана ты мои милый…»
…Это случилось под утро. Он услышал в себе до боли знакомый зов: «Меф! Меф! Отвечай, Я — Леший».
«Опять снится», — решил он и, повернувшись на другой бок, проворчал: «Так можно на самом деле спятить… Успокойся! Спи!» — приказал он себе, и с раздражением подумал, что ему теперь придется долго ворочаться, чтобы снова, хотя бы на часок, ззбыться. Но внутри опять, правда, менее требовательно, с долен иронии прозвучало: «Меф, вставай! Тебя ждут великие почести…»
Мефодий вскочил, как ошпаренный, озираясь по сторонам… В комнате пусто, темно. Он закрыл глаза, сосредоточился и с величайшей боязнью не услышать отзыва, пролепетал:
«Леший! Я — Меф. Ты меня слышишь?» Была ли между вопросом и ответом пауза—кто разберет сейчас? Если и была — длилась она ьсего миг. Но кто с уверенностью ему мог бы ответить, что такое этот мнг? Это — ничего?! Ничтожно мало?! Или бесконечно много?! Кто измерял его? И есть ли ему мера?.. В тот момент, пожалуй, он вместил в себя вечность, пока до него не донеслось насмешливое и родное: «Наконец-таки, Ну, здравствуй. Это я — Леший…»