Человек с железного острова
Шрифт:
– Все, пока, давайте живей! – его можно понять, каждая лишняя секунда – это улетающие в небо килограммы керосина. Март уже кидает мешки в проем, а в промежутках между ними валятся ребята – я среди них. Прыжок, удар, падение, затем снова встаю – и рядом валится бледно-зеленый Ингельс.
– Ты это чего? – ору я, хотя в реве воздуха подушки он меня не слышит, да и сам я уже вижу чего. Из освещенного овала летит в обнимку с мешком последний – кажется Длинный, и тут огненная черта полосует темноту, и затем еще одна ракета рассыпается в искры о валуны чуть-чуть дальше нас. Пилот еще слышит меня и я кричу, хотя мог бы и шептать, микрофону все равно:
– Уходи быстро! Это Херут, мы с ним справимся.
– Но я…
– Береги машину, взлетай!
Орать-то я ору, а сам уже прилег за камень, а потом
– Слева, в рощице кучка, вокруг луга расползлись, еще отряд идет со стороны гор, будет здесь через минуты три. Ракетный станок в роще. Сейчас я кидаю люстру и ухожу – горючего в обрез. Вам лучше двинуться на юго-запад через болото и дальше по долине ручья, там чисто. Удачи! – и в небе вспыхивает маленькое солнце, действительно как люстра, роль абажура выполняет блестящий парашют-отражатель.
Итак – до болота надо перебежать через проплешину, на которую мы садились, а к ней уже ползет с пяток орков – вернее, ползли, да так и застыли под неожиданным светом. Упираю свой луч сначала в одну фигуру, выстрел, затем в другую – а остальные успевают скатиться в тень.
– Внимание, ребята, к болоту – бегом, имущества не кидаем, – а сам рву вперед, и неподогнанный как следует мешок колотит по спине.
А ракетчик у гоблинов – смелый парень! Попытался сшибить бомбу, но не попал, и огненная дуга рвется в темноте. Около болотца передышка, и пока группа собирается, я отгоняю смелого парня неточным, но частым огнем, с новой позиции хорошо виден и станок, и любой кто к нему приблизится. Мы уже хлюпаем по голень в грязи, когда свет наконец гаснет. С одного боку – ряска да осока, с другого тоже осока и пологий берег. Слышится натужное дыхание и бумажный шелест травы. Скоро грязь исчезает, и под уже порядком заледеневшими ногами – чистый песок, да и течение ощутимо – ручей.
– Из воды не вылезать, они могут нас по запаху учуять! – это Хао, хоть и против субординации, но по делу сказано. Теперь, когда погони нет, уже ощущается и неудобство мешка, и тяжесть винтовки, но еще с час приходится мутить воду под светом звезд, а основная забота – не попасть в яму, или еще какую-нибудь западню. Разведкой «дороги» занят Длинный, которому я с разгону и тыкаюсь в спину, когда он остановившись произносит:
– Дальше глубоко. Надо, наверное, вылезать.
– Да, пора. Эгей, команда сзади, все на сушу, передохнем. Март, ставь сразу сторожа.
На берегу сухо, все еще зеленая трава мягка и заманчива. Март надувает баллончик, ставит режим, и отпускает вверх, проводок дергается и раскачивается.
– Костер жечь не будем, – говорю, – лучше по брикету истратим.
Студент:
– Мы-то истратим, да ведь не у всех в костюме грелка есть.
– Не понял.
– Я говорю, Ингельсу наше топливо не в помощь!
– Кому? – оборачиваюсь – тьфу, ты пропасть, как же я не досмотрел!
Ингельс сидит во фривольной позе, выжимает свои культурного покроя штаны. Ноги наверное синие, да в темноте не видно. Не успел, значит.
– Хорошо, Студент, Эсте – давайте за дровами, да все кроме Марта поищите, кто что найдет.
Народ расходится, а я продолжаю речь:
– Ну и что с тобой делать, милый? Пустим-ка мы тебя поутру на все четыре стороны, и дело с концом. Идет?
– Значит, ты хочешь меня убить? Не своими, так орковскими руками.
– Ну зачем же так. Не все же гоблины вокруг.
– Хорошо, только последняя просьба. Дайте мне с собой хоть какое-нибудь оружие, чтобы погиб в равном бою.
– Да, ну и жизнь у вас тут, если в мирное время, на свободной земле шаг ступить боишься. Ладно уж, если так страшно – оставайся с нами.
– Нет, ты сказал – и я уйду.
– Твое дело, – и на том порешили.
С дровами плохо. Эсте притащил с корнем выдранный колючий куст, Длинный наломал где-то веток – и все. Костерчик, конечно, жиденький, но хоть что-то. В округе все спокойно, хотя и не чисто. Сторож показывает небольшой фон, но это ничего – меня беспокоят только орки. Ингельс уже дремлет у огонька, да вообще надо передохнуть до рассвета. Оставляю вахту – Студента с Хао, за то что дров мало принесли первыми стоять будут, а остальные кто как может располагаются вокруг огня и на этом все, будит меня уже Март, а рядом Эсте угольки ворошит, и дымок от них смешивается с туманом, белым и легким – даже удивительно, как это через него нельзя разглядеть что-нибудь дальше, чем в десяти шагах. Холодно, светло.
– Все спокойно, – это Март. – Полчаса назад в километре пробежали два орка, и все, тишина.
– Прекрасно, давай поднимай ребят. А где Ингельс, я его что-то не вижу?
– Ушел, взял мой нож и ушел. А что, ты сам так решил, так что ничего.
– А, хрен с ним. Еще я буду заботится о том, кто в меня камни кидал пару дней назад.
Проснувшиеся охая тянутся к костру, но от него тепла не больше чем от свечки.
– Давай-ка поедим, и вперед как можно быстрее, – народ и сам догадался, я тоже тащу из мешка небольшую банку, и повернув донышко кладу в карман, выжидаю минуту, а затем уже сидя на рюкзаке как на троне вскрываю консерву. От горячей жижи поднимается пар, но ради быстроты я даже не жду, пока подостынет. Ребята тоже управляются быстро и складывают банки в кучу, а Эсте кидает спичку. Под змеиное шипение превращающейся в зеленоватую пыль свалки мы покидаем поляну, растянувшись цепочкой метров на двадцать. Судя по снимкам где-то здесь должен быть кусочек старой дороги, без начала и без конца – вот к нему-то и лежит сейчас наш путь, а по этой дороге идти будет проще, не то что сейчас: то густые кусты, то каменистые склончики, то овраги с темными озерцами на дне. К этим озерцам Хао приближаться настойчиво не посоветовал, да и сторож тоже – отнюдь не на нуле, а около каждого второго оврага начинает фиолетовой лампочкой мигать. Куда спокойней по бугоркам, да по горбылям глиняным карабкаться. Солнце уже вышло на небо, и туман разогнало, играет радужинками в камнях, на пожелтелых стеблях, скрашивает спокойным светом мрачную угловатость елей и сосен, просеивается через решетку еще не опавших листьев. Я на ходу беседую со всеми кому не лень – конкретно с Эсте и Хао Шэном по поводу ночных событий. Общее мнение склоняется к тому, что это была случайность. Шел себе боевой отряд, увидел садящийся самолет, ну и решил встретить, как подобает. Причем на серьезное дело шли херутовцы, раз ракеты тащили, они это оружие применяют крайне редко – всего раза четыре и было за всю историю (если конечно, король нам и здесь не врал). Продвигаемся мы все же крайне медленно, несмотря на то, что сил уходит неимоверное количество, и к дороге выбираемся лишь к полудню. Первым просветы замечает Длинный, и машет рукой остальным. Уже тихо, спокойно и осторожно мы подбираемся к последним стволам – сторож сторожем, а береженого бог бережет. Дорога ничего особенного собой не представляет – просека, чуть-чуть подсыпанная подушка, а на ней остатки мостовой – посеревшие от времени плиты, поближе к обочине замшелые… Сквозь стыки пробиваются тщедушные деревца – не то, чтобы молодые очень, а просто уродцы, и травка тоже здесь не ахти. Хао поясняет:
– Древняя дорога очень, если на ней уже что-то расти может.
– А кто строил?
– Эльфы, пожалуй, больше некому.
– А из щепкачей если взять кого?
– Нет, щепкачи они на то и есть, что ничего серьезного не оставили, слишком короткая судьба у них была. Да и сильным дороги ни к чему.
– Ладно, двинулись, теперь дело быстрей пойдет, – и мы выходим на дорогу. До чего же приятно топать по твердой и сравнительно ровной мостовой, которая правда виляет из стороны в сторону, обходя скалу, холмики и болотца.