Человек с железного острова
Шрифт:
– Та-ак. То есть ты взялась блюсти чистоту и естественность жизни. Ну а как же, если уж совсем плохо? Если сейчас из этого леса выбежит сотня херута и будет тебя убивать?
– Да, и тут ты тоже должен уйти, исчезнуть, не пошевелив и пальцем.
Кокетничает, что ли? Я смотрю ей в лицо и понимаю – а она ведь серьезно. И действительно надеется убедить меня в своей высшей правоте, да и полно, кокетничать с каким-то уртазом – это не для Королевы.
– Ладно, красавица. Понять тебя я понял, а вот согласиться не могу. И то, что ты заботишься о судьбах Средних Земель еще не значит, что ты права, тем более, что есть и Восток, о котором мы знаем побольше даже вас, друзья-эльфы. А у тебя просто немножко закружилась голова от власти над половиной известной тебе земли, и нечего поучать – что делать, а что не делать.
Глаза у нее темнеют, лицо становиться холодным и надменным, и уже не прекрасная а грозная стоит она, а мне этот спектакль совсем не нравится и чтобы совсем не потеряться, перебиваю ее готовую начаться речь:
– Я сказал то, что вижу, и нечего молнии метать, все равно мимо. Мы расстаемся в ссоре – но пусть вина за нее ляжет на того, кто ее начал. Все!
С этими словами одеваю шлем и вызываю Эсте:
– Дай маяк!
Маяк есть, и на него надо бы идти напрямую по воде – приходиться озеро обходить. Я прямо чувствую, как мне в спину бьет взгляд королевы и снова становлюсь какой-то весь неловкий и неуклюжий. И обернуться-то боюсь, чтобы не встретиться с ней глазами, страшно. Наушники бубнят – Эсте все не терпится узнать что да как, я его обрываю:
– Лучше держите там ушки на макушке, я тут вконец разругался, может быть всяко.
Ну и дорога! Чтобы вылезти напрямую к самолету, приходится и сквозь ежевику какую-то продираться, и через ручей пробрести – а я еще этот лесочек парком считал! Словом, я только на злости пер, а то бы застрял надолго, но все равно когда вылезаю на полосу, уже темно, звездочки перемигиваются, и вообще нормальные люди спать ложатся.
У самолета маячит бледная фигура – ба, да это же Ингельс собственной персоной!
– Ну, парень, что скажешь?
– Мне надо с вами.
– Да ну!
– Мне надо с вами – ох, до чего же спокойный голос, прямо гений самообладания, вот только чуть дрожит челюсть у этого гения, и сам он весь напряжен, что твоя струна.
– М… для чего же? Эсте, Март, он давно тут?
Март бурчит в ответ:
– Давно. Внутрь просился, я сказал, чтобы тебя ждал.
Ингельс же, перебивая его, жалуется на судьбу:
– Вы меня взяли в плен. Теперь я не унглинг. Теперь я никто, и мне нет жизни тут. Я прошу… я хочу улететь с вами как можно дальше отсюда, где я смогу начать снова.
– Что начать?
– Все начать.
Длинный заявляет:
– Он нас всех перережет, подослан.
Март:
– А что бы и не взять?
Студент:
– Точно подослан.
Хао:
– А хоть и бы и нет, а потом вдруг решит выслужиться?
Эсте:
– Ну, раз моя очередь, то я не против. Только за плату – пусть язык развяжет.
Студент:
– Ой, он тебе тут такого наплетет!
Базар заканчиваю я, и шмякаю свое веское слово:
– Возьмем, по дороге побеседуем. Я сказал. Ингельс, лезь!
Приглашенный со старательным достоинством поднимается в салон, следом я. И тут же из темного леса раздается могучий голос:
– Никогда больше нога уртаза не коснется этой земли, если на то не будет воли! – а хор подхватывает:
– Так будет, будет так!
Я захлопываю дверь, с наслаждением сдираю шлем, и расстегиваю свой панцирь. Март заводит моторы, разбег – все, прощай Долина, для кого-то гостеприимный дом, а для наших теперь запретная зона. Впереди неизвестность, а пока вся команда с интересом ждет допроса Ингельса, даже постовский пилот где-то в глубине маячит, проснулся наконец. Разговаривать берется Эсте, и надо признаться, довольно умело ведет дело, правда и парнишка не запирается. Оказывается, аж месяц назад четверо унглингов, в число которых входил и он, получили форт-пост «Запад» в безраздельное пользование на предмет упражнений по диверсиям и беспокоящим действиям – не война на уничтожение, а так, давление на психику. Мотивировок не было никаких, кроме приказа короля, который лично унглингов опекает. Если бы не это пленение, через пару лет Ингельс бы стал уже воином, причем высокого доверия. И потом, еще через пять-шесть лет «практики» в самых горячих местах унглинг становится «молодым рыцарем», а дальше уж как судьба сложится.
– А теперь я не имею ни звания, ни возможности его вернуть. У нас строго, раз запятнавшись уже не вернешься в строй. Просто воином – пожалуйста, а в светлые рыцари путь закрыт.
– А ты уже как, в серьезных делах бывал? – Студенту интересно.
– Ну, так, немного. К нам отряд Херута нагрянул, пришлось поработать. Пока выследили, пока приперли, месяца два прошло. Сам я всего только восьмерых орков убил.
– Молодец. А с теорией у вас как?
– С чем?
– Ну, со знаниями. Языки, история? – оказывается неплохо. Знает Ингельс и эльфийский, и ирчисленг, и гномий немного, по Средним землям хоть с закрытыми глазами пройдет.
– Нас вообще-то против Херута готовят. Так что в основном про него нам рассказывали.
Я включаю запись и предлагаю Ингельсу рассказать о Херуте – любопытно, что за версию он даст. Мы хоть и получали кое-что по этой своре, но такое впечатление, что союзник наш венценосный сообщал отнюдь не все.
Ингельс рассказывает без особых подробностей, как повторяет сотый раз ученый и в общем-то всем известный урок. Итак: Херут Гоблин, неожиданное объединение темных народов после большой Войны. Организатор Арш Ахан был в свое время близок к самому Старикашке, а после поражения ушел в леса, где и начал сколачивать свою «страну без границ». И как-то так странно вышло, что очень быстро Херут оброс боевыми отрядами, тайными селениями, шпионами и торговцами. Даже снабжение организовали – и легально – закупками, и просто грабежом. И королевство Севера Юга, и Круглое, и Йорлинги тоже воюют с ними – то деревню найдут разорят, то караван перехватят, то отряд раздавят, но решительных побед не было давно. А Херут наглеет, год назад он применил даже ракеты, правда примитивные и слабые, но все же Кун монополию потерял. У Херута и с Восточной Степью связь есть, – словом, организация сильная и опасная, другое дело, что Объединенное ей не по зубам, ну а Круглое и подавно. Почти готова была против орков большая операция, но помешали неполадки на северных границах (а вот о планах на бербазе ничего не знали, это новость. И что Херут предлагал королю мир и сотрудничество – тоже новость. Он-то, оказывается, нашу информацию брал, не брезговал, а свою прижимал, чего-то боялся). Словом, Ингельс выложил немало того, что мы не знали, хотя сам того явно и не подозревает – Эсте ни намеком своего особого интереса не выдал. Винты прилежно рубят воздух, за стеклом висят звезды, иногда самолет переваливается с крыла на крыло – спокой, благодать. Студент уже уткнулся носом в спинку впереди стоящего кресла, да и мне надо бы вздремнуть.
– Хао, давай тоже, мы-то сегодня без отдыха!
Хао себя упрашивать не заставляет и откидывает кресло. Я туда же, но сон не идет, а идут мысли, еще и еще раз перебираю предстоящие действия. Главное – уйти от места высадки. Наша техника в здешних краях гость нечастый, и любопытство будет со всех сторон. Дальше – судя по картам пара дневных переходов до предгорий, и там придется искать пещеру. Вряд ли ее будут охранять, уж больно хитро документ к нам попал. В сожженной деревне Херута его раскопал бродячий ремесленник, а у него ее украл Худышка Ойг, наш неплохой агент давней вербовки. Через неделю после передачи карты Худышка сгорел вместе со своим кабаком и деньгами, так что вряд ли кому успел проболтаться. Итого – нам сейчас нужны будут ноги и только ноги. Ингельса придется либо усыпить, либо тащить с собой, лучше пусть летит до форпоста. В дверях кабины появляется пилот:
– Все, команда, готовьтесь. Этот, – кивок на унглинга, – со мной остается?
– Да, да, ты его не бойся, деваться сейчас ему некуда.
– Давайте вояки, удачи вам!
И снова к себе – посадка будет трудной. Март без лишних слов принимается будить спящих, Студент спросонья заявляет что «а я ужинать не хочу, лучше завтра пораньше встану», но пара толчков по плечу возвращает ему чувство реальности. К двери сволакиваются мешки и оружие, а затем мы все вместе в последний раз проверяем обмундировку. Эх, помню, были же времена – разгуливали в нормальной одежде, как люди. А нынче – тошно перечислять: навивка грудная, навивка локтевая, пластина реберная, набор поясной, шейное соединение – тьфу ты, словно в танке сидишь в этой броне. Да и вооружен не хуже – дай бог, чтобы эта мощь не пригодилась – в этом мире и так хватает трупов всех оттенков. Самолет берет вниз, и начинаются кошмарные минуты – летчик примеривается к площадке, а мы, пассажиры, вроде канарейки в клетке, которую так и этак рассматривая, крутит покупатель. Март это переносит спокойно, остальные более-менее, а Ингельсу, бедняге, совсем плохо, держится лишь на собственном достоинстве. А вот болтанка прекращается – значит курс взят. Земля совершенно черная, лишь пара ярких точек – неизвестно чьи костры, но они остаются позади и сбоку. Пол под ногами начинает мелко дрожать – заработали нагнетатели, значит земля близко. Еще немного – и могучей силой меня тянет вперед, точно – уже приземлились. Тормозимся быстро, и пилот говорит: