Человек-Т, или Приключения экипажа "Пахаря"
Шрифт:
– Интересная гипотеза, – сказал Оружейник с явным уважением. – А что нам это дает?
– Пока это только гипотеза – практически ничего, – сказал Капитан. – Но при случае учтем и ее… О, минуточку! Умник на связи… Да, Умник, слушаю тебя. Сколько? И еще выползают? Понял, понял. Они тебя не заметили, надеюсь? Хорошо. Снимай наблюдение и дуй к нам. В смысле беги. Да как можно скорее. Мы уходим. Все, конец связи.
– Что, – спросил Капитана Оружейник, – снова полезли?
– Да, жахи. Умник насчитал четырех. И говорит, что выползают пятый и шестой. Медленно выползают, с опаской. Не так,
– Я здесь, Капитан.
– Ты говорил, что на побережье живут эти… как их… ну, которые амфибии…
– Гойты.
– Да, гойты. У вас вроде с ними были хорошие отношения?
– Хорошие. Я даже немного знаю их язык. А они наш.
– Много их?
– Я точно не знаю, Капитан – никогда не считал. Я и был-то у них всего три раза. Но не очень много – меньше, чем было нас. Десятка три. Может быть, четыре.
– Как ты думаешь, если мы к ним обратимся, они нам помогут?
– В войне против жахов?
– Во всем. Нам нужно попасть в подземелье с Золотым Шаром, чтобы выяснить, что случилось с людьми. Но если там теперь жахи – а они там, раз вылезают из тоннеля, то одним нам не справится. Да, чуть не забыл, скажите, Вишня, вы что-нибудь слышали об этих гойтах? Амфибиях-гуманоидах? Лично я не могу ничего припомнить. Но я всего лишь капитан грузовика, а вы – профессиональный политик галактического масштаба.
– Ну, уж прямо и галактического… Но вы правы – я обязана знать больше.
– И?
– Обязана, но не знаю. То есть мне известны две разумные расы амфибий, но они, во-первых, не гуманоиды, а во-вторых, называют себя иначе.
– Получается, – сказал Механик, – что эти самые гойты не входят в Галактическое Сообщество. Иначе мы бы о них знали.
– Или хотя бы слышали, – добавил Оружейник.
– Ладно, – сказал Капитан, – на месте разберемся. Главное, что они дружественны людям, как утверждает Охотник. А нам необходим союзник. Значит, решение следующее: плывем вниз по реке к гойтам, все им рассказываем и стараемся склонить их к активному сотрудничеству. Тем более что-то мне подсказывает, что появление жахов – это проблема не только наша, а и всех разумных на Тайге. О! А вот и Умник! Ну, что там?
– Все, как я докладывал, – сказал робот, резко затормозив перед Капитаном. – Они медленно расползаются по округе. В воду пока не лезут и не взлетают. Когда я уходил, их из тоннеля вылезло уже шестеро. Все одинаковые – не отличишь одного от другого.
– Ясно. В машину, Умник, мы отправляемся. Да, теперь этих существ мы называем жахи. Это если во множественном числе. В единственном будет – жах. Уразумел?
– Да, – ответил корабельный робот. – Уразумел. Жах. По-украински – ужас.
– Ну, слава богу, – пробормотал Капитан, – и язык определили.
Плыть вниз по реке – занятие очень приятное. Особенно когда сзади не притаилась смертельная опасность. Но и в этом случае изрядная доля приятности остается все равно. Потому что опасность пока явным образом за тобой не гонится, а если и погонится, то неусыпный Умник вовремя о ней предупредит. Так что можно сидеть наверху, свесив ноги с борта, подставлять лицо свежему, пахнущему чистой речной водой и лесом встречному ветру,
Хорошо!
Иногда даже закрадывается безумная мысль, что ради этих минут стоило перенести все тяготы и невзгоды последних недель. И даже вполне вероятная перспектива никогда не вернуться на Землю и сгинуть на этой безвестной планете не кажется столь уж ужасающей.
А ночью, когда невозможно яркая луна этого мира прокладывает по реке серебряную дорожку, и «Мураш» летит прямо по ней, чуть задрав нос и с шипением рассекая мелкую речную волну!
А на рассвете, когда толстый белый туман укутывает реку от берега до берега! Плотный, молочно-белый, влажный. В нем гаснут звуки, и тот, кто в это время на вахте, сбрасывает скорость до минимума, и вездеход еле-еле ползет, ориентируясь лишь на показания приборов. И только едва слышный плеск воды о борт, биение собственного сердца да запахи подсказывают, что ты еще жив и находишься в этом абсолютно реальном и, увы, зачастую слишком жестоком мире.
Сменяясь по очереди за штурвалом и всего дважды сделав по пути остановку, они достигли устья реки на пятый день утром. Это расстояние можно было покрыть, вероятно, и за более короткий срок, но на реке им неоднократно попадались и опасные пороги, и коварные отмели. Охотник и приборы не могли бы вовремя предупредить обо всех, и поэтому следовало быть осторожными.
Тем более что за все время пути они трижды видели жахов.
Они появлялись в небе на северо-востоке, в той стороне, где осталась деревня Охотника, вход в тоннель и подземелье с Золотым Шаром и родным «Пахарем» на дне озера.
Группами по три жахи барражировали небо над лесистыми холмами, видимо, производя разведку. Всякий раз Умник замечал их вовремя (а один раз первым их увидел Охотник), и тогда «Мураш» погружался почти к самому дну, и шесть человек, одна лируллийка и один корабельный робот продолжали свой путь уже под водой, время от времени всплывая и оглядывая небо через перископ.
Жахи, однако, быстро исчезали с горизонта. Видимо, смерть первого разведчика научила их осторожности, и теперь они не торопились, методично, квадрат за квадратом, прочесывая окружающие леса.
К океану «Мураш», повинуясь указаниям Охотника, выплыл через левый, самый широкий рукав реки.
– Нам нужно выбраться на берег, – сказал Охотник, – и следовать вдоль него. Поселение гойтов не у самой реки, оно дальше.
– Далеко? – спросил Капитан.
– Не очень. Около семи километров, наверное. Там вроде как небольшая бухта, и в этой бухте они живут.
– Под водой?
– Корабль их под водой, но не очень глубоко. А на берегу, в лесу, – несколько хижин. Склады, временное жилье и прочее.