Человек, упавший на Землю
Шрифт:
Ему нравился Фарнсуорт. Нравились те немногие люди, с которыми он общался. Ни с одной женщиной Ньютон пока не познакомился; он боялся их, сам не понимая почему. Порой он жалел, что соображения безопасности не позволяют сойтись с этими людьми поближе. Фарнсуорт при всем своем гедонизме был умен, расчетлив и увлеченно играл в финансовую игру. За ним требовалось приглядывать; этот острый ум мог быть потенциально опасен. Свой капитал (утроенный с помощью Ньютона) он заработал не только благодаря репутации…
Объяснив Фарнсуорту, что надо сделать, Ньютон на мгновение откинулся в кресле и, помолчав, сказал:
– Оливер,
Фарнсуорт не удивился. Впрочем, он, вероятно, догадывался, что для сегодняшнего визита должна быть какая-нибудь серьезная причина.
– Да, мистер Ньютон?
Гость мягко улыбнулся:
– Предприятие совершенно нового типа, Оливер. И, боюсь, очень дорогое. Думаю, от вас потребуются определенные усилия, чтобы его организовать, по крайней мере с финансовой стороны.
Он глянул за окно на серые фасады Пятой авеню, на деревья.
– Проект будет некоммерческим, и, я полагаю, лучше всего учредить исследовательский фонд.
– Фонд? – Фарнсуорт поджал губы.
– Да, я думаю, мы зарегистрируем его в Кентукки и вложим туда практически весь капитал, какой я только смогу собрать. Полагаю, около сорока миллионов долларов, если убедим банки нам помочь.
Брови Фарнсуорта взлетели.
– Сорок миллионов? Вы не стоите и половины этой суммы, мистер Ньютон. Может быть, через полгода, но мы едва начали…
– Да, знаю. Но думаю, мы продадим мои права на «Уорлдколор» «Истмен кодаку». Разумеется, вы можете сохранить свою долю, если пожелаете. «Кодак» сумеет разумно распорядиться «Уорлдколором». Они готовы заплатить довольно много – при условии, что я не выброшу на рынок конкурирующую цветную пленку в ближайшие пять лет.
Лицо Фарнсуорта начало багроветь.
– А это не то же самое, что продать пожизненное владение казначейством США?
– Полагаю, то же. Но мне нужны деньги; к тому же сами знаете, что эти патенты чреваты антимонопольными исками. А у «Кодака» лучше доступ к мировым рынкам. На самом деле мы просто избавляем себя от лишних хлопот.
Фарнсуорт покачал головой, уже немного успокаиваясь:
– Владей я копирайтом на Библию, я не стал бы продавать его «Рэндом хаусу» [8] . Но думаю, вы знаете, что делаете, мистер Ньютон. Как всегда.
Глава 5
В здании Университета штата Айова в городе Пендли Натан Брайс постучал в дверь главы своего факультета. Звали того профессор Канутти, и должность его называлась «координатор факультетской работы». Волна переименований, превратившая коммивояжеров в «выездных менеджеров по продажам», а уборщиц – в «специалистов по клинингу», до университетов докатилась не сразу, но теперь и там не осталось простых секретарей, только «помощники по административной работе» и «дежурные на ресепшене». Никаких начальников, одни координаторы.
8
Random House, Inc. – американское издательство, одно из крупнейших в мире.
Профессор Канутти, крепкий, стриженный ежиком, с зажатой в зубах трубкой, приветствовал Брайса белозубой улыбкой, широким жестом направил его по сизо-голубому ковру к сиреневому пластиковому креслу и сказал:
– Рад вас видеть, Нат.
Брайс почти заметно скривился, услыхав это «Нат», и посмотрел на часы, как будто спешит.
– Меня тут кое-что заинтересовало, профессор Канутти.
На самом деле он не спешил, если не считать желания как можно быстрее покончить с разговором; экзаменационная сессия закончилась, и впереди у него была целая свободная неделя.
Канутти дружелюбно улыбнулся, и Брайс мысленно проклял себя за то, что вообще пришел беседовать с этим идиотом, думающим только о гольфе. Но Канутти мог знать что-нибудь полезное; по крайней мере, химик он был толковый.
Брайс вытащил из кармана коробочку и поставил ее на стол.
– Видели новую пленку? – спросил он.
Канутти взял коробочку мягкой, не обремененной мозолями рукой и секунду смотрел на нее в недоумении.
– «Уорлдколор»? Даже снимал на нее, Нат. – Он положил коробочку обратно, словно закрывая вопрос. – Отличная пленка. Самопроявляющаяся.
– Знаете, как она действует?
Канутти задумчиво пососал незажженную трубку.
– Не имею представления, Нат. Как любая другая пленка, надо думать. Только чуть более… умненькая. – Он улыбнулся собственной шутке.
– Не совсем. – Брайс забрал коробочку с пленкой и, взвешивая ее на ладони, посмотрел прямо в лицо Канутти. – Я провел кое-какие анализы и, надо сказать, поражен. Как вы знаете, у лучших цветных пленок есть три слоя эмульсии, по одному на каждый основной цвет. У этой пленки эмульсии нет вовсе.
Канутти приподнял брови. «Удивляйся, удивляйся, идиот!» – подумал Брайс. Канутти вынул трубку изо рта и сказал:
– Верится с трудом. В чем тогда фоточувствительность?
– Очевидно, в подложке. И кажется, обеспечивается солями бария… только бог весть как. Дисперсный кристаллический барий. И… – Брайс вдохнул поглубже. – Проявитель газообразный, он находится в емкости под крышкой баночки. Я попытался определить состав и нашел только нитрат калия, перекись водорода и что-то, что ведет себя как кобальт. Кроме того, газ немного радиоактивен. Это может что-нибудь объяснять, хотя я не знаю, что именно.
Канутти выдержал требуемую вежливостью паузу, потом сказал:
– Потрясающе, Нат. Где ее производят?
– На фабрике в Кентукки. Но, насколько я смог выяснить, зарегистрирована она в Нью-Йорке. На бирже их акций нет.
Канутти слушал с тем серьезным выражением, которое, вероятно, приберегал для торжественных случаев вроде приема в новый загородный клуб.
– Ясно. Да уж, хитро.
«Хитро»? Что это значит, черт побери? Конечно хитро. Это попросту невозможно.
– Да, хитро. Поэтому я и пришел. – Брайс помедлил; очень уж не хотелось обращаться с просьбой к этому самоуверенному экстраверту. – Я хочу разобраться, как она все-таки работает. Нельзя ли мне воспользоваться большой лабораторией в подвале, по крайней мере на каникулах? И мне не помешал бы студент-помощник, если возможно.