Человек, упавший на Землю

Тевис Уолтер

Пятнадцать лет он смотрел телевидение – американское, британское, русское. Его коллеги собрали огромный архив записанных программ и к тому моменту, когда, сорок лет назад, Америка начала постоянное телевещание, успели, основываясь на радиопередачах в УКВ-диапазоне, расшифровать почти все лингвистические тонкости. Ньютон учился, не пропуская ни единого дня: усваивал язык, манеры, историю и географию, все доступное,

пока не уложил в памяти (путем изнурительных сопоставлений) значения таких непонятных слов, как «желтый», «Ватерлоо» и «демократическая республика», – последнее не имело на Антее вообще никаких аналогий. И все годы, покуда он работал и учился, покуда проводил время в мучительных тренировках и заранее терзался мыслями о жизни в чужом мире, шли споры о том, стоит ли вообще лететь на Землю. Запасов энергии очень мало, только солнечные батареи в пустыне. Слишком много топлива требовалось, чтобы отправить хотя бы одного антейца сквозь космическую пустоту – быть может, на гибель или к уже мертвой планете, которая, как и сама Антея, будет покрыта радиоактивным развалинами, выжжена примитивной обезьяньей яростью своих обитателей. Но наконец ему сказали, что он все же полетит в старом-престаром корабле, одном из тех, что еще сохранились в шахтах глубоко под поверхностью планеты. За год до старта его известили, что корабль будет готов к тому времени, когда планеты окажутся в благоприятной позиции. Когда он рассказывал об этом жене, у него тряслись руки…

Он просидел в кресле до пяти вечера. Потом встал, позвонил в риелторскую контору и сказал, чтобы его ждали к половине шестого. Вышел, оставив наполовину опустевшую бутылку с вином на буфете: по его ожиданиям, на улице должно было стать прохладнее. Не стало.

Он выбрал этот отель за близость к офису, который ему предстояло посетить, чтобы начать запланированную гигантскую сделку. Расстояние в три квартала Ньютон сумел преодолеть пешком, но неподвижный, тяжелый, обжигающе горячий воздух, покрывавший улицы подобно одеялу, вызвал у него головокружение, дурноту и слабость. В какой-то момент мелькнула мысль, что стоит вернуться в отель и пригласить продавцов недвижимости к себе в номер, но он продолжал идти дальше.

И, лишь отыскав здание, Ньютон обнаружил то, что изрядно его напугало: нужный офис располагался на девятнадцатом этаже. Он не ожидал увидеть небоскребы в Кентукки, не принял в расчет подобной возможности. О том, чтобы идти по лестнице, не могло быть и речи. И он ничего не знал о здешних лифтах. Слишком быстрый подъем или рывки угрожали травмой его и без того перегруженному гравитацией телу. Однако лифты выглядели новыми, и в здании, по крайней мере, работали кондиционеры. Ньютон вошел в кабину, где не было никого, кроме лифтера, тихого старичка в униформе, запачканной табачной жвачкой. Тот впустил еще одного пассажира, миловидную круглолицую женщину, которая подбежала, запыхавшись, в последнюю секунду. Лифтер закрыл медные двери, Ньютон сказал: «Девятнадцатый, пожалуйста», женщина пробормотала: «Двенадцатый», и старик лениво, с каким-то презрением положил руку на рычаг. Ньютон в ужасе понял, что это не современный лифт с кнопочной панелью, а древний подъемник, на который навели кое-какой внешний лоск. Осознание пришло слишком поздно; Ньютон не успел сказать, чтобы его выпустили. Мышцы свело болью, живот скрутило от рывка лифта. Кабина дернулась, замерла, дернулась снова и устремилась вверх, на мгновение удвоив и без того троекратный вес его тела. Дальше все произошло почти одновременно. Он поймал на себе испуганный взгляд женщины и понял, что у него пошла носом кровь, глянул вниз и убедился, что так и есть. В то же мгновение Ньютон услыхал – или почувствовал в своем дрожащем от напряжения теле – слабый хруст, ноги подломились, и он рухнул на пол, теряя сознание, проваливаясь в черноту такую же непроглядную, как бездна, отделявшая его от дома…

За свою жизнь ему дважды случалось терять сознание: первый раз – дома, во время тренировки на центрифуге; второй – от ускорения при старте корабля. Оба раза он быстро возвращался к боли и дезориентации; вот и сейчас, очнувшись, ощутил боль в травмированном теле и первые пугающие мгновения не понимал, где находится. Он лежал на спине, на чем-то гладком и мягком, в глаза бил яркий свет. Он сощурился, заморгал, отвернулся. Под ним было что-то вроде дивана. У стола в противоположном конце комнаты, глядя на него, стояла женщина с телефонной трубкой в руке. Ньютон не сразу признал в ней попутчицу из лифта.

Конец ознакомительного фрагмента.