Человек в стене
Шрифт:
И когда она находилась в кухне, то тоже не слышала скрипа двери. Никто не мог выйти из квартиры таким путем.
Анита раздернула шторы, открыла окно и посмотрела на улицу. До земли было несколько метров. Никто не смог бы ни спрыгнуть с такой высоты, ни спуститься по стене дома, лишенной каких-либо выступов. Задрав голову, она посмотрела наверх, на крышу. Этим путем тоже не уйти.
На улице было холодно, и Анита снова закрыла окно. Но озноб никуда не делся.
Значит, она сходит с ума. Это единственное объяснение. Учитывая развод и всех последующих мужчин, которые ее разочаровали, этого, пожалуй, можно было ожидать.
Прежде чем забраться под одеяло, она положила нож на прикроватную тумбочку и сняла пеньюар. Ее всю трясло, но несколько глотков воды улучшили положение. Она подумала было, что надо бы встать и выключить верхний свет, но решила оставить все как есть.
Анита старалась думать только о хорошем. На лето она снимет домик у озера, они с Фридой будут там жить, плавать, собирать землянику и печь сладкие пирожки. Может, даже Фелисия одолжит им своего пса? Та упомянула, что ей нужно пристроить его куда-то на время своего отпуска.
Она почти избавилась от мыслей о страшном мужчине, когда вдруг заметила на ковре что-то непонятное. Она встала с кровати, чтобы повнимательнее разглядеть, что там такое. В нескольких местах ворс был придавлен.
По форме след на ковре напоминал отпечаток гигантской ладони. Анита никогда в жизни не видела такой большой руки.
* * *
Тучи были темными и тяжелыми от дождя, плотные и серые, они катились по небу. Ванья зажгла свечи и села перед телевизором с кружкой чая. На другом конце дивана Альва через две красные соломинки пила из большого стакана малиновый сквош.
— Ты разговаривала с папой? — спросила девочка.
— Нет, — ответила Ванья и прибавила громкость телевизора. — Мы договорились, что не будем общаться несколько недель, пока все не успокоится.
Ее голос звучал раздраженно. Альва больше не задавала вопросов, и они принялись смотреть телевизор.
Потом Ванья повернулась к Альве.
— Сейчас происходит столько всего, ты же это понимаешь, да? Переезд, и новая работа, и все такое. Это для всех несколько странно. — Она притронулась к ноге дочери. — Сейчас нам придется немножко помочь друг другу. Улыбка, появившаяся на ее губах, казалась не совсем искренней.
* * *
Девочка посидела в молчании, глядя на экран. Там шла какая-то развлекательная передача. Он не думал, что ее действительно интересует происходящее на экране.
Девочка оглядела комнату. Он инстинктивно отступил на шаг назад, чтобы его не обнаружили.
Теперь он смотрел на руку матери, которая гладила девочку по голове. Интересно, подумал он, что это за ощущения? Может, ей щекотно? Или больно? Он осторожно провел рукой по собственным волосам. Это было нечто ему незнакомое, в основном он чувствовал струпья сухой отмершей кожи да волоски, которые попадали между пальцами. Сложно было представить, что он ощутит, если его головы коснется рука другого человека.
Еще ему было интересно, каковы на ощупь волосы девочки. Они казались такими тонкими, такими красивыми, такими непохожими на его собственные седые прямые волосы, которые он стриг себе сам! Когда мать оставила в покое челку, та упала на место, но перед этим свет от лампы за диваном на мгновение запутался в волосах, и те будто засияли. Они окружали лицо девочки, как нимб.
Он присел на корточки и привалился спиной к стене. Все вокруг него было спокойно; смеялись дети, работали радиоприемники и телевизоры, гудели стиральные и посудомоечные машины, ревели компьютерные игры. Приглушенные звуки, исчезающие во тьме…
В квартире горел свет. Он выбрался в прихожую. На кухне тикали часы. Дверь в спальню была приоткрыта, и оттуда доносился храп. Он сделал несколько шагов и помедлил перед дверью, прислушиваясь.
Храп прекратился. Кто-то откашлялся. Под крышей шелестело. Мужчина что-то пробормотал во сне.
На кухне было светло, почти как днем, ее заливало сияние витрины магазина напротив. На стене висели старые часы в тяжелом деревянном корпусе. Их тиканье звучало четче обычного.
Он остановился посреди кухни, обернулся и увидел собственную тень. Он был высок, и тень его, возвышавшаяся над шкафчиками и полочками, ужасала. Она делала его похожим на аномально крупного человека — а может, даже и не человека вовсе.
Он посмотрел на свое отражение в оконном стекле. В ярком сиянии витрины казалось, что его кожа сама испускает свет. Синее неоновое свечение сгладило морщины на изможденном лице, но глазницы лежали в тени надбровных дуг, и этот контраст делал его голову похожей на череп.
* * *
Ванья бросила сумки с покупками на пол, скинула на кухонный стул куртку.
— Девочки, идите накрывать на стол! — крикнула она. Альва вышла из своей комнаты. — Привет, — сказала ей Ванья, — поможешь мне?
Она открыла пакет с рыбными палочками и выложила их на сковородку, предварительно смазав ее маслом. Выставляя из шкафчика тарелки и стаканы, спросила:
— Хорошо было в школе? Как тебе девочки из вашего класса? Ты уже с кем-нибудь подружилась?
Альва не отвечала, и Ванья обернулась к ней:
— Разве тебе не одиноко?
Альва покачала головой.
Ванья перевернула рыбные палочки, скворчавшие в бурлящем масле.
— Позовешь сестер? Ужин почти готов.
Санна и Эбба влетели в кухню и принялись накладывать еду себе в тарелки.
— Проголодались после тренировки, девочки? Весело было? — спросила Ванья.
— Я забила два гола, а Санна один раз не дала забить нашим шайбу! — воскликнула Эбба.
Альва молча посмотрела на сестер. Несмотря на год разницы, они были похожи почти как близняшки. На миг она почувствовала укол зависти. Эбба и Санна все делали вместе и думали одинаково. Они даже заканчивали друг за дружкой предложения и одновременно смеялись.
Когда Альва была поменьше, ей хотелось младшего братика, чтобы он был больше похож на нее и она могла бы с ним поговорить. Потом она поняла, что даже будь у нее сестра-близнец, они все равно не были бы близки. Просто Альва не такой человек. Но ее не угнетает одиночество. Во всяком случае, она так думает.