Человек в стене
Шрифт:
Йенс снова вышел из спальни и направился в кухню. Голоса и у Йенса, и у Лили были негромкими, и он не слышал, о чем они разговаривают. Хлопнула входная дверь, и все стихло. Он продолжал лежать, где лежал, и сосчитал до ста, но никаких звуков с кухни больше не доносилось.
Ему уже не лежалось, но он оставался на прежнем месте еще минут пять. Все мышцы и суставы закостенели. Он выпрямил ноги и выкатился в комнату. Потом встал на колени, прежде чем одним движением подняться в полный рост.
Внезапно из кухни донесся шум. Он бросился обратно
Его грудь взволнованно вздымалась и опадала. Он снова постарался успокоиться; никто его не нашел, и он в надежном месте. Все, что ему нужно делать, — оставаться там, пока Лили не уйдет.
С кухни опять донесся громкий звук. Он мгновенно понял, что это. Пылесос. Лили водила его насадкой взад-вперед по кухонному полу.
Через несколько минут он заметил, что звук изменился. Пылесос уже не издавал резких завываний. Похоже, Лили пылесосила теперь что-то мягкое, вроде шерстяного коврика в прихожей. К тому же звук вроде бы приближался, становясь все громче и громче. Он услышал звук удара. Возможно, это пылесос налетел на угол.
Лили подходила все ближе и ближе. Он слышал, как она что-то бормочет, водя по коридору насадкой пылесоса. Открылась дверь ванной, и пластик насадки снова вступил в контакт с жестким полом. Лили пробыла там какое-то время. Может, сняла насадку и пылесосила углы наконечником шланга.
Снова громыхнуло: это Лили перетащила пылесос обратно через порожек ванной комнаты. Когда она широко распахнула дверь спальни, он отполз подальше к стене, в изголовье кровати.
Гул пылесоса стал еще громче. Этот звук оглушал. Довольно скоро он почувствовал вибрацию: пылесос втащили в спальню.
Он скрючился, чтобы стать поменьше, но, даже сложившись вдвое, оставался ужасно большим. Ножки кровати вдавились в его спину, а Лили тем временем стала водить насадкой пылесоса вдоль шкафа. В шланге дребезжало, когда в него засасывались пылинки и соринки. Лили начала петь, громко, чтобы заглушить гудение пылесоса.
Она все еще была в длинной ночной рубашке и босиком. Может, под рубашкой она голая? Он выбросил из головы эту мысль, как только она появилась, и еще сильнее вжался в стену.
Скрипнул каркас вокруг пружинного матраса. Лили обошла кровать и сунула под нее шланг пылесоса. Она встала на колени, чтобы дотянуться поглубже, и несколько раз, не глядя, провела насадкой по полу. Он быстро поджал правую ногу, и насадка прошла всего в нескольких сантиметрах от нее.
Лили провела насадкой пылесоса по дуге. Он хныкнул, но этот звук заглушило гудение пылесоса. Лили сдвинула шланг с насадкой вправо, потом ткнула им в середину пространства под кроватью и, наконец, по-прежнему не глядя, переместила шланг влево.
И задела его.
Насадка угодила ему прямо в живот, и он застонал. Лили остановилась и убрала шланг.
Она наклонилась, и ее волосы свесились вдоль лица. Несколько темных локонов закрыли ей обзор, но она отодвинула их, чтобы заглянуть под кровать. Когда это произошло, время остановилось. Он перестал дышать и больше не слышал ударов своего сердца. Лишь гудел пылесос, насадка которого теперь не касалась пола. Когда Лили попыталась выбежать из комнаты, он схватил ее за лодыжку. Она упала на пол, разбив подбородок и ударившись головой о шерстяной коврик на полу. Ее шея как-то странно хрустнула.
Не выпуская ноги Лили, он подтянулся до уровня ее бедер. Она извивалась под ним, и он схватил ее за руки. Потом перевернул ее и сел ей на живот.
Его поразила мысль, что он никогда прежде не дотрагивался до женщин, если не считать матери. Это была странная мысль.
Под его тяжестью Лили застонала. Он разглядывал ее лицо — кровь сбегала с него вниз по шее и пачкала ключицу. Кусочек кожи на подбородке отслоился и висел на одной ниточке. Он наклонился и, завороженный, уставился на рану.
Потом она начала кричать. Она кричала громче, чем шумел пылесос, и в ушах у него зазвенело. Вначале он схватился за свою собственную голову, но потом понял, что лучше закрыть Лили рот ладонью, чтобы заставить ее замолчать. Он опустил ей на лицо огромную руку, которая закрыла и ее рот, и нос. Пальцы впились в синие припухшие щеки, и глаза Лили широко раскрылись. Ему нравились ее глаза, но не сейчас. Сейчас они тоже как будто кричали. Обычно, когда он наблюдал за ней с Йенсом за ужином, эти темные большие глаза улыбались.
Ее руки извивались, как плети, и она все еще кричала. Если бы только она замолчала, он мог бы отпустить ее, но вместо этого еще сильнее зажал ей нос и рот, а она продолжала биться под ним. Ее пальцы впились в его длинные тонкие предплечья. Это было больно, и он попытался стряхнуть ее, словно кошку. Она лупила его по груди и по плечу, пинала ногами по спине, но он был сильнее. Сопротивление Лили все слабело и слабело. Только в ее взгляде оставалась еще какая-то энергия.
В конце концов она затихла. Она перестала двигаться и безвольно обмякла под ним. Ее глаза оставались широко открытыми, и ему захотелось закрыть их. Они были удивительно огромными и пугали его.
Он провел ладонями по своим предплечьям. Оба были покрыты глубокими царапинами, и шея тоже. Следовало промыть их чем-то спиртосодержащим. Наверное, в бутылке еще что-то осталось с тех времен, когда он сломал руку.
Пылесос по-прежнему гудел. Он выключил его, вытащил шнур из розетки и дал ему втянуться в корпус. Потом выкатил пылесос в коридор, перетащив через Лили, и убрал в стенной шкаф.
Она лежала молча, не шевелясь. Он осторожно ткнул ее ногой. Потом опустился на пол.
Ночная рубашка задралась у нее на бедрах. На Лили было белое нижнее белье, и все. Ее тело оказалось очень стройным, маленьким и удивительно пропорциональным. Блестящие черные волосы раскинулись по тонкому серому ковру.