Человек в стене
Шрифт:
Альва подошла к окну и уселась, сгорбившись и подтянув под себя ноги. Ниша идеально для этого годилась. Внутренний двор заливал слабый свет прожекторов, и листья блестели под дождем, который начал литься из тяжелых туч. Через двор напротив стоял почти такой же дом, тоже постройки начала века. Альва подумала, что, наверное, добираться домой будет непросто. В пригороде все здания тоже выглядели одинаковыми, но там-то она наизусть выучила все до последнего булыжника на улице.
Дверь распахнулась, и один из грузчиков поставил на пол две коробки.
— Здравствуйте, молодая госпожа, — сказал он, — получите подарочки. — Он улыбнулся Альве,
Альва открыла первую коробку и стала распаковывать свои книжки. Свинка-копилка и музыкальная шкатулка, которые достались ей от папы, были завернуты в пупырчатую пленку, но Санна и Эбба уже полопали почти все пузырики. Эбба громко смеялась, когда они взрывались у нее между пальцами.
Унаследованные от мамы книги про Нэнси Дрю[2] она поставила на нижнюю полку, старательно спрятав за ними энциклопедию паранормальных явлений. Альва знала, что маме не нравится такое чтение, но устоять было сложно. Все это так увлекательно! Научившись как следует читать, она каждый вечер непременно пролистывала энциклопедию. Она так часто это проделывала, что клей в некоторых местах осыпался и страницы уже не прикреплялись к корешку. В прикроватной тумбочке у Альвы был спрятан фонарик, а значит, она могла читать под одеялом до тех пор, пока не заснет.
В другой коробке были картины, написанные Альвиной бабушкой. Девочка достала их и, развернув упаковочную бумагу, расставила вдоль стены. Они были красивыми, но Альва пока еще не поняла их до конца. И не поймешь, говорила мама, но Альва считала, что, раскрыв разум и каким-то образом проникнув в картины, она сможет увидеть то, что видела бабушка, когда их писала.
Картин, написанных чистыми смелыми цветами и изображавших разные геометрические орнаменты, было три. Одна — светло-розовая и желтая, с бирюзовыми и темно-синими прожилками. Розовые и красные участки образовывали кольца, они, если посмотреть под определенным углом, превращались в лепестки цветка, в центре которого располагалась спираль. Вторая — оранжево-красная, с лазурно-голубыми морскими ракушками вокруг букета цветов. Ракушки обрамляла толстая черная змея с красными капельками глаз. Третью Альва любила больше прочих. На черно-золотом фоне размещался треугольник, разделенный на семь участков, каждый — своего цвета радуги. Над треугольником висел золотой круг с зеленым окаймлением.
Альва легла на пол перед полотнами так близко, что могла различать отдельные мазки. Девочка понимала, что картины — код, который нужно расшифровать, а символы пытаются что-то сказать ей, но мама отказывалась говорить на эти темы, сколько бы она ее ни теребила.
— Знаешь, бабушка была не совсем здорова, когда писала эти свои последние работы, — отвечала она всякий раз, когда Альва приставала к ней с вопросами.
Это не помешало девочке искать в книгах символы, которые могли бы помочь ей расшифровать картины. Вначале она не сомневалась, что кодированное сообщение обращено к ней одной, но теперь уже не была так в этом уверена. Быть может, послание предназначалось всем и в нем содержалось нечто такое, что бабушка хотела сказать, когда уже не могла говорить как следует.
Когда коробки опустели, Альва отступила на шаг назад. Все ее вещи теперь стояли на полках, но она по-прежнему чувствовала себя в этой комнате как-то неправильно. Может, атмосфера тесноты пропитала и испортила ее книги — в этой новой квартире даже ее собственные вещи казались
В дверь постучали, и она очнулась от задумчивости. Уже знакомый грузчик втащил ее кровать и большой мешок с подушками и одеялами. Когда он удалился, в дверях возникла Ванья.
— Ну и отлично же ты поработала, дорогая! Мы подумываем заказать пиццу, как насчет гавайской?
Ванья сдвинула два ящика и, застелив их клетчатой скатертью, поставила на импровизированный стол картонные коробки с пиццей, а затем — блюдечко с тремя свечами в гильзах, бутылку «Фанты» и бутылку красного вина.
— Еще раз спасибо за помощь с переездом! Все прошло так быстро! — обратилась она к Туве, взяв кусочек пиццы капричоза.
— Ничего страшного, — улыбнулась Туве, — наоборот, я сразу подумала: как же здорово, что ты возвращаешься сюда! И квартира отличная, теперь в городе такую непросто найти. Тут с жильем полное безумие. За пятнадцать лет все так изменилось, просто не поверишь!
Альва заметила, что Ванья ведет себя как-то необычно. Она размахивала руками, когда говорила, и смеялась. И глаза у нее почему-то стали больше, чем обычно.
— Да, разве это не славно? — сказала Ванья, подливая вина в бокал Туве. — Просто повезло, что я до сих пор оставалась в жилищных списках, хоть и жила так долго в Лудвике. Тут всего три спальни, но Эбба с Санной рады жить вместе, так что Альве досталась та маленькая каморочка, и у меня тоже есть своя комната. Начало положено! Когда в прошлом месяце я пришла посмотреть квартиру, она была несколько запущенна. Но хозяйка, такая милая маленькая пожилая дама, сказала, что приведет все в порядок. И теперь тут все выкрашено и вылизано, да и вообще как новенькое!
— Да уж вижу! — Туве кивнула. — Люблю эти старые каменные дома!
Санна и Эбба тихонько переговаривались между собой. Альва не могла разобрать, о чем они шепчутся, сдалась и взяла еще кусок пиццы, водрузив сверху колечко ананаса.
— Мам, Альва у меня еду ворует! — завопила Эбба, ткнув Альву пальцем в живот.
— Девочки, прекратите ссориться, — сказала Ванья, передавая Санне салфетку. Та вытерла губы.
— Но она ворует! — огрызнулась Эбба.
— Послушай, можешь взять немного у меня, — примиряющим тоном предложила Ванья.
И она переложила в тарелку Эббы кусок пиццы.
— Все равно, мне кажется, ей больше не надо, — уже гораздо спокойнее сказала Эбба.
Альва чувствовала, как по подбородку стекает жир от расплавленного сыра. Она старательно прожевала свой кусок, прежде чем проглотить его.
Ванья пригубила вино и скрестила ноги по-турецки.
— Когда эта милая старушка пообещала все тут обустроить, я вначале немного тревожилась. Честно говоря, она кажется слегка бестолковой, и я была далеко не уверена, что мой вкус совпадет со вкусом пенсионерки. Но получилось просто здорово!
В прихожей громыхнуло, и свет в кухне погас.
— Боже, в чем дело?! — воскликнула Ванья.
Туве поднялась и достала из кармана джинсов зажигалку. Они с Ваньей ушли в прихожую, и девочки остались сидеть в темноте.
— Мама! — взвизгнула Санна.
Они с Эббой крепко обнялись.
— Просто лампочка взорвалась, — донесся из прихожей голос Туве. — Подождите минутку, и я все исправлю.
Свет снова загорелся, но Эбба и Санна так и держались друг за друга. Туве вернулась в кухню с осколками лампочки, завернула их в газету и выбросила в мусорное ведро.