Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 2
Шрифт:
Повернув направо, они увидели огромные фотографии Сесилии и Гермионы в ролях соответственно Донны Анны и Донны Эльвиры и даже изображение Джорджии, взбирающейся на скалу.
– Ах, вашу мать, – выругался оскорбленный Лизандер и, прежде чем реальность совсем уж задавит, он утащил Китти на ленч в Сан-Лоренцо.
Здесь ее спокойное, милое, ненакрашенное лицо и крупное тело здорово контрастировали с изящными разрисованными красотками, одетыми сплошь в розовое и красное, нарумяненными, с красными губами и ногтями, не умеющими, кажется, разговаривать вполголоса. Ясно было, что они очень удивлены, видя чрезвычайно привлекательного парня с такой невыразительной девчушкой.
«Они все такие красивые», – промелькнуло у Китти.
«Она такая беззащитная, – заботливо думал Лизандер, – как зайчонок или уточка».
Он также заметил, что, попав после холодного дома Раннальдини в теплую комнату, ее лицо покрылось розовыми пятнышками.
– Я надеюсь, что Джой Хиллари расскажет Раннальдини, что видела нас вместе в поезде, – сказал он, – а это заставит его поревновать.
Вздрогнув, Китти вспомнила, что они здесь только потому, что Джорджия и Мериголд заплатили ему. «Как любезно с его стороны, – смиренно отметила она, – что он все делает так мило».
– Ну мне до безумия любопытно, – блондинка, шедшая к выходу, остановилась у их стола. – В какой серии «Истэндерз» вы играете? – спросила она Китти.
Но позже, когда вертолет опустился на сцену «Колизеума», она забыла обо всем, кроме «Мисс Сайгон», и они с Лизандером выплакали все глаза и извели коробку «Клиникс» и коробку бельгийского шоколада.
– Это лучшее из всего, что я смотрела, – призналась она в баре в Фулеме, где они ужинали после окончания представления. – И вообще я думаю, что это самый чудесный день в моей жизни.
«Она и так прекрасна, незачем ее переделывать», – решил про себя Лизандер.
– Мне бы хотелось, чтобы ты перестала бояться лошадей и мы бы покатались верхом.
– А я не боюсь Артура, – сказала Китти, расправляясь с прессованным творогом. – Но ведь он пьет кофе и храпит с одним открытым глазом и такой хитрый – уж скорее не лошадь, а почти человек.
– Я думаю, что лучшего комплимента Артур еще не слыхал, – серьезно произнес Лизандер. – Спасибо тебе, Китти.
Они так долго болтали и выпили столько чашек кофе, что Китти вдруг поняла, что они опоздали на последний поезд.
– А мы пойдем в мою старую берлогу, – сказал Лизандер. – Ключ у меня еще есть. Ферди вечером не будет. Так что все в порядке, – добавил он, видя панику на лице Китти. – Да ты со мной в безопасности, и там две спальни.
«С такой внешностью я сама себе дуэнья, – печально подумала Китти. – Никто со мной и говорить-то на эту тему не будет, достаточно одного взгляда».
– Никто нас не увидит, – сказал Лизандер, когда такси свернуло на Фонтейн-стрит. Но едва он вышел из машины и начал отключать сигнализацию, голубые напротив раздвинули занавески и оживленно замахали ему.
– Какой миленький маленький домик, – восхитилась Китти, думая о том, что такой дом несложно содержать в порядке. – А в том маленьком садике за домом вы могли бы посадить камелии.
Лизандер поместил Китти в комнате Ферди с окном-фонарем, выходящим на улицу. Она увидела пялящихся на нее геев и задернула занавески. Лизандер нашел очаровательную шелковую кремового цвета ночную рубашку, оставленную одной из его подружек, которая облегала ее, как кожа. Ей бы еще и красоту прежней владелицы...
И тем не менее, думала она, поставив будильник Ферди на шесть тридцать и ныряя в постель рядом с пушистой Лесси, это был самый прекрасный день в ее жизни. Лизандер смог заставить ее почувствовать себя не обузой и даже не молодчиной, а одной из героинь, о которых она так любила читать в романах. Она испуганно вздрогнула, вспомнив, что не помолилась, как это обычно делала. Может быть, на этот раз Бог простит ее, если она сделает это лежа.
«Прошу тебя, Господи, дай Лизандеру счастье и отыщи для него прекрасную девушку, которая будет ухаживать за ним и не допустит, чтобы он, такой славный, скитался и скитался».
Отвыкший от интенсивного лондонского шума, Лизандер проснулся около шести и с ужасом услышал, что Ферди возвращается после ночных развлечений. Не желая получать нагоняй и еще полусонный, он натянул одеяло на голову, надеясь, что неприятности пройдут сами собой. Он слышал, как открывается дверь спальни Ферди, затем последовала длинная пауза, которая, как он ожидал, взорвется криками, но дверь просто снова закрылась. И Лизандер с облегчением уснул.
Двумя часами позже, вспомнив, что они собирались ехать самым ранним поездом, мучимый похмельем, он крадучись спустился вниз, ожидая найти разъяренного Ферди спящим на софе, вероятно, замерзшего без одеяла. Но, к его ужасу, там никого не было, а диванные подушечки оставались нетронутыми. Должно быть, Ферди отправился на работу. Но, раздвинув занавески в гостиной, он увидел красный «феррари», все-таки перешедший к Ферди, а черные башмаки Ферди соседствовали на кухонном столе с ключами от «феррари».
Лизандер перепугался. Ведь Китти была невинной девушкой под его присмотром. Как ужасно, если Ферди в своем новом обличье вернулся домой пьяным .и в поисках приключений. Он вспомнил, что застал их полуодетыми и хохочущими во время взвешивания в «Валгалле». Ферди всегда нравился Китти. В бешенстве Лизандер закурил «Мальборо» Ферди и поставил чайник. Худшие опасения подтвердились, когда его старый товарищ по квартире спустился вниз, завернув в полотенце стройный загорелый торс, еще более самодовольный, чем выходящий от Рэчел Раннальдини.
– Мне черный и без сахара, – сказал Ферди, доставая из холодильника упаковку несладкого грейпфрутового сока. – У меня для тебя есть потрясающая работенка в Бразилии на две недели.
Лизандер пытался скрыть охватившую его ярость.
Китти была не из тех, кого ревнуют. Но раздражение, к его удивлению, сменилось облегчением, когда десять минут спустя вниз сбежала Китти.
– Я просто потрясена. Бедный Ферди вынужден был спать в кресле в своей же комнате. И он, должно быть, выключил будильник, и мы проспали.