Чем она лучше меня
Шрифт:
– Если ты считаешь, что моей любви должно хватить на то, чтобы она вдруг стала всепрощающей - ты ошибаешься, Онежский. Я в эти сказки о подставленных щеках уже давно не верю. Потому что всегда бывает тот, на ком едут и те, кто при этом сидит и понукает. Я не желаю, чтобы на мне ездили, Ваня. И прошу уважать хотя бы это, раз уж в других сферах уважения нет.
– Да как же нет?!
– он выкрикнул эту фразу, и я подалась к мужу и зашипела разъяренной кошкой:
– Его нет! Нет ни капли! Если хочешь верить в самообман, где ты супер-муж, который любит и
– Мия… пожалуйста, давай не будем рушить то, что нам так дорого, - прошептал Ваня, и я не выдержала.
– Ты это рушишь сам. Не приплетай сюда меня!
– голос сорвался на крик, за что я тут же себя стала корить на чем свет стоит.
– Что ты сейчас хочешь? Готов отказаться от нее и никогда больше не видеть? Вообще никогда? Как это и должно было быть сразу же, с первых мгновений, когда она тебе написала, позвонила, или что там у вас было? Случайно столкнулись в кафе? Вот тогда будем считать, что у тебя сразу с этой встречи должно было щелкнуть в мозгах, что продолжать эти отношения нельзя!
– Да нет никаких отношений!
– Есть! Ты ей звонишь, ты ей пишешь, вы встречаетесь, пусть даже и не спите. Отношения - есть! И я не готова это принимать!
Вскочив из-за стола, я заходила туда-обратно. Не понимала напрочь, как себя вести и что делать. И почему вообще была вынуждена искать ответы на вопросы, которые были поставлены двумя людьми, каждый из которых думал в первую очередь о себе.
– Я считаю, что нам нужно пожить раздельно, - наконец проговорила я, внутренне растерявшись от того, как это прозвучало.
Еще несколько дней назад подобную возможность я бы рассматривала в самую последнюю очередь, но теперь все было иначе.
– Мия…
– Да, - уверенно перебила Ивана.
– Ты должен сделать выбор. Мы тебе с Никиткой нужны, или призраки прошлого? Не перебивай!
– вскрикнула, когда увидела, что муж хочет протестовать.
– Я не хочу превращаться в извечного контролера-параноика, которым обязательно стану, если мы продолжим жить бок-о-бок. Я не хочу превращаться в ту, кем не являюсь!
– вновь повысив голос, озвучила то, о чем думала не раз.
– Вы вдвоем из меня делаете не ту Мию, которой я была столько лет. Ты - в первую очередь. Но я не поддамся и не прогнусь! И да, знай - Мия, что познакомилась с тобой когда-то, никогда не позволит чужой женщине согревать твои будни, когда ты решишь, что тебе осточертела семья.
– Вы мне не осточертели! Я вообще в ужасе от того, что ты говоришь!
Иван вскочил на ноги, тяжело оперся руками на стол. Смотрел на меня округлившимися глазами, на дне которых плескался самый настоящий шок.
– Ты в ужасе от того, что я говорю, только потому, что рассчитывал совсем на иное. На милашку-Мию, которая все проглотит и все простит. Так вот теперь, Онежский, оставайся наедине с пониманием, что у тебя такой женщины нет. Она будет… она вернется… но только когда не станет этой твоей чудо-бабы Светы. Поэтому поживи без меня и реши, что тебе нужно. Я все сказала.
С этими словами я вышла из кухни, едва удержавшись, чтобы не перейти на бег. А через пару минут звенящей тишины услышала, как за мужем закрылась дверь.
На этот раз он действительно ушел.
– Она мне не верит! Черт, я вообще не понимаю, что теперь делать!
Иван сидел у меня на диване, обхватив голову руками. На том самом диване, который он же и помогал собирать всего несколько дней назад. Он сидел передо мной - растрепанный и несчастный, а я смотрела на него и не могла понять, что чувствую.
Хотелось кричать. Громко, отчаянно, до срыва голоса. Хотелось тряхнуть его, чтобы понял, где он и с кем. Чтобы объяснил нам обоим, почему он говорит обо всем этом именно со мной.
Неужели не понимал, что делает больно? Внутри зашкаливало желание проорать - если тебе так дорога твоя Мия, то какого черта ты делаешь у меня? Зачем мучаешь нас обеих?
Я смотрела на него и не узнавала. Неужели это тот самый Ваня, воспоминания о котором согревали меня в самые тяжелые времена? Неужели этот мужчина, выглядящий сейчас столь жалко - тот, кого я так хотела вернуть?
В голову полезли неприятные вопросы. А знали ли мы друг друга по-настоящему? Мы так долго были знакомы, хоть и постоянно сходились и вновь расходились, как два корабля, следующие каждый своим маршрутом, что мне казалось - я знаю его до черточки. Я и сейчас могла бы узнать его тело вслепую, только лишь наощупь, но что я знала о нем помимо этого?
Я знала того Ваню, который преданно меня любил. Но я понятия не имела, каков тот Ваня, что страдал по другой женщине. И как на него реагировать - не знала тоже.
Его руки нервно подрагивали, лицо раскраснелось, и мне, наверно, стоило ему посочувствовать, но к собственному ужасу, глядя на этого человека сейчас, я изо всех сил пыталась подавить совсем другое чувство. Презрение.
Понимал ли он сам, что делает? Понимал ли, что изливает душу не тому, кому следует? Понимал ли, что каждое его сообщение, каждая наша встреча - это брошенная мне, словно собаке - кость, надежда на то, что он все еще во мне нуждается? Что хочет так же, как и я, вернуть то, что нас связывало?
Я смотрела на него и едва сдерживалась, чтобы не отхлестать по щекам. Останавливало лишь одно - понимание, что его присутствие здесь - это мой призрачный шанс. Сейчас, когда Мия отвергала его снова и снова, я могла его утешить. Могла показать, что со мной гораздо лучше. Что я всегда его выслушаю. Всегда пойму.
Но я не понимала. А может, просто не привыкла видеть, как он страдает из-за кого-то другого. Я привыкла к его мольбам, его любви, его отчаянной готовности пойти ради меня на все и совсем не привыкла делить его чувства с кем-то другим. И теперь, слушая, как он без конца повторяет одно и то же, задавалась вопросом - неужели этого человека я хотела? Неужели к такому итогу стремилась?