Чемодан пана Воробкевича. Мост. Фальшивый талисман

Самбук Ростислав Феодосьевич

Самолет остановился, и пилот отодвинул плексигласовый козырек. Выпрыгнул на крыло, осмотрелся вокруг. Ни души, будто все вымерло и хаты, к которым подкатил самолет почти вплотную, давно обезлюдели.

— Мавр сделал свое дело… — начал пилот, на всякий случай расстегнув кобуру. — Теперь ваша очередь, мистер Павлюк. Я почему–то не вижу оркестра и цветов: неблагодарные аборигены, очевидно, и не знают, что прилетел один из их освободителей.

— Прекратите ваши неуместные шутки, Гарри! — сердито

перебил Павлюк.

— Что ж, я получил аванс за эту экскурсию, — беззлобно ответил летчик, — и могу оставить вас тут и дружеских объятиях ваших соотечественников… — С этими словами пилот спрыгнул на землю.

Павлюк вылез на крыло, постоял, озираясь, и тоже соскочил вниз.

В эту же секунду прозвучала автоматная очередь, и пули просвистели над их головами. Павлюк упал, потянув за собой летчика. Лежали, уткнувшись лицами в траву, пока не услышали:

— Обыщите их!

Павлюк посмотрел вверх, но, увидев в метре от своей головы ствол автомата, закрыл глаза. Почувствовал, как из кармана проворно вытащили пистолет.

— Встать! — скомандовал тот же голос.

Поднялся и увидел перед собой мужика средних лет в ватнике. Первый страх прошел, вернулась способность соображать. Они — на территории Польши, а перед ним стоит вооруженный человек в штатском и командует по–украински. Значит, свои…

Властно спросил:

— Вы из отряда Слепня?

— Кто вы и откуда? — будто не слышал его человек в ватнике.

— Мне нужен Слепень! — повысил тон Павлюк. — Я буду говорить только с ним.

Пилот, утративший после обстрела свою самоуверенность, толкнул Павлюка в бок:

— Объясните же, кто мы и зачем прилетели. Я не привык, чтобы меня тыкали автоматами. Случайная пуля и…

Услышав английскую речь, человек в ватнике опустил оружие.

— От майора Гелбрайта? — спросил он. — Я — сотник Ворон из куреня Слепни.

Павлюк назвался. Сотник, видно, слышал о нем, так как засуетился:

— Сейчас куренному доложат… Прошу в хату. Надеюсь, господа понимают: нам не сообщили о вашем прилете, и мы были вынуждены…

Сотник был не из молчаливых. Павлюк понял это в первые же минуты знакомства. Выручил куренной, с которым Павлюк был знаком: когда–то встречались на диспутах по национальному вопросу в Станиславе.

Слепень приехал на бричке в сопровождении двух автоматчиков, стоивших по обе стороны на подножках. Павлюк не видел его уже бог знает сколько, но узнал сразу: такой же сухой, подтянутый, годы словно обошли Слепня, не оставив следа. Расцеловались, куренной отослал сотника организовывать для гостей завтрак. Гарри пошел к самолету — остались одни. Павлюк объяснил, для чего прилетели. Слепню это не понравилось.

— Вам там, в Мюнхене, легко командовать! — с раздражением сказал он. — А у меня людей —

как воды в блюдечке. Поляки активизировались, и кто знает, сумеем ли мы удержаться. Атаковать советскую заставу — подлинное безумие. Они отбросят нас, извините, как котят…

— Пускай! — возразил Павлюк. — Надо, чтобы они почувствовали нашу силу. Два часа боя — и мы отходим. Быстро и без потерь…

— «Без потерь», «без потерь», — пробормотал куренной. — Плохо вы знаете советских пограничников!

— Зато я знаю, что завтра вечером Сливинский двинется к границе. И он должен быть здесь любой ценой!

— «Любой»! Это уж пан требует невозможного, — возразил Слепень. — Но некоторые условия создадим. Поручим это дело сотне Ворона. Ребята боевые и знают, что к чему…

— Не надо предупреждать сотника, что атака не настоящая.

— Это почему же? — не понял куренной. — Мы потеряем на этом людей.

— Неужели вам действительно жаль полдесятка стрелков? — Лицо Павлюка приобрело упрямое выражение. — Обратите внимание, в успехе операции заинтересован сам Бандера, и это вам зачтется.

— Все засчитывается, особенно на том свете… — мрачно проговорил Слепень, но больше не спорил. Подмигнул Павлюку: — А вы хитрый. Если бы мы предупредили Ворона, он бы только пощекотал нервы пограничникам…

— И они сразу бы заметили, что атака для отвода глаз, и тотчас же усилили бы охрану границы.

— Вы правы, — согласился Слепень. Вздохнул: — Что поделаешь, дадим настоящий бой.

— Сигнал — две красные ракеты. В восемь часов вечера, — предупредил Павлюк. — Их должны видеть и там. — Он махнул рукой в сторону границы. — Для Сливинского это будет подтверждением, что мы начинаем атаку.

Первым увидел Каленчука лесник. Остановился, предостерегающе поднял руку и спрятался за ствол бука.

Кирилюк лег там же, где стоял: прямо на мягкую прелую листву. Поднял голову, посмотрел туда, куда указывал лесник, и тоже заметил бандеровца.

Каленчук перебегал низину. Держался кустов, но все равно они ясно увидели его — невысокий, в телогрейке, с автоматом на груди.

Лесник подполз к Петру.

— Один, — прошептал он. — Где же остальные?

— Где–то поблизости, — выдохнул Петр. — Только бы не заметили нас…

Лесник оглянулся.

— Идите за ним, — подтолкнул Кирилюка, — а я прикрою вас сзади.

Кирилюк не сомневался, что человек в ватнике — сотник Отважный. Труп Стецкива опознали бандиты из отряда Грозы, и Грицко Стецкив оставался в Овчаровой Леваде именно с Отважным. Значит, Отважный вел «виллис». Да, сомнений не было, это он: низенький, носатый — на таком расстоянии больше ничего не разберешь. Но почему направляется от границы?