Чемпионат
Шрифт:
– У меня ещё два дня выходных. Может, махнём куда-нибудь? – предложил Юра.
– Юрка, я устала сегодня мотаться туда-сюда. Давай домой приедем сначала? – от её «домой» пахнула уютным и нежным, тем самым, когда остро чувствуется, что не один, что есть общее пристанище.
– Дома чисто и бардака нет, - Юра не скрывал довольной улыбки.
– Я бы на твоём месте поостереглась делать такие самоуверенные заявления. И, вообще, надо вещи перевезти.
– Да… это ж придётся грузовик заказывать!
– Да у меня по-спартански
Они были сильно измотаны и всю дорогу проспали. Пробудило их уже приземление во Внуково. Убогость Московской земли как будто отпечатывалась и на погоде – была прежняя слякоть, мутное небо и липкая взвесь в воздухе.
Лера решила не ехать сразу к себе, а поехала вместе с Юрой. Дома она быстро юркнула в душ, привычно ориентируюсь в просторной квартире. Юра, повздыхав захлопнувшейся перед его носом двери, пошёл на кухню сварганить лёгкий ужин. Оставались долгоиграющие («конечно, полезные!») овощи и немного риса. Он покидал всё в мультиварку и стал заваривать чай. Минут через десять из ванной высунулась мокрая Лерина голова:
– Юрка, принеси рубашку. Ну, ты знаешь, какую, - она игриво улыбнулась.
– А вдруг я её выбросил?
– Ой, ладно тут выкобениваться.
Была одна старая Юрина рубашка, которую Лера любила напяливать дома после водных процедур. В ней она была вожделенна и нежна, развратна и целомудренна – всё зависело от её улыбки. Опять не пустила его в душ, лишь длинная рука, покрытая капельками пара, зацепила принесённое одеяние, и щель двери сомкнулась.
Она вышла, благоухающая и с тюрбаном полотенца на голове.
– Юр, откуда у тебя столько всякой фигни женской в ванной?
– Так это ж твоё всё! Не выбрасывал ничего. Хватит кокетничать. Задевал, падало – чертыхался, но не выбрасывал.
– Не сердись, я шучу, – Лера подошла, мелькнуло плохо прикрытое рубашкой упругое, по-прежнему юное тело.
«Мозг туманится и мысли рушатся, как и прежде».
– Рушатся?
– Я вслух это произнёс?
– Да, и мне это очень нравится. – Лера коснулась его шеи прохладными пальцами, будоража пристальным взглядом. – Всё, милый, дуй мыться, - это было вполне в её духе – растормошить, и смыться. Довольная, она улыбалась.
– Там чай заварился и бормотуха сготовилась, наверное, - Юра был опьянён любимой женщиной и ватно поплёлся в душ.
После они ещё долго лежали и разговаривали. Как будто не виделись вечность. Юра влюблено что-то бухтел, когда заметил что Лера дышит ровно и тихо, упокоившись на его груди.
– Спи, милая, теперь мы уж не расстанемся, - сам себя кляня, он прошептал банальность.
А ему не спалось. Ему опять думалось. Когда Лера, отлежав ему руку, свернулась калачиком в другую сторону. Он слез с кровати и в другой комнате включил геоноут. Он вспомнил, что не «бывал» ещё на Памире.
Искрящиеся воды изумрудного Искандер-Куля встречали передовые отряды армии Александра. Ледяная вода
– Я проснулась, а тебя нет, и я испугалась, что мне приснился Новосибирск, и что я по-прежнему у себя в Крылатском.
– Прости, Малыш. Иди сюда, - Юра поднял её вместе с одеялом и уложил рядом с собой на гостевом диване, где игрался с геоноутом.
– Ты всё сожалеешь о потерянном?
– Ну… смотри, Александр Великий и девственная природа…
– Юрка, а давай завтра съездим на то место, под Сергиевым Посадом?
– Конечно, давай. Если тебя погода не смущает.
– А мы оденемся соответствующе. Палатку возьмём, а? Так давно не были в походе…
– Да уж. И кто бы поверил, что такое может говорить столь шикарная женщина, недавно ещё блиставшее на каком-то там сборище элитарных типов.
– Ну, хватит меня этим пенять. На задании я тоже там была, и не будем про это больше.
Бобров хмыкнул, в очередной раз изумившись творившимся вокруг делам и своей неосведомлённости:
– Чувствую себя пешкой, которую не посвящают в большие дела ферзи и короли.
– А если эта та пешка, которой уготована роль стать ферзём? – Лера лежала у него на коленях, смотря на него снизу вверх. Она вздохнула и отвела взгляд, - Так иногда хочется насладиться тишиной и покоем, быть просто с тобой…
– Лерусь, ну ты чего вновь? Раз так получилось, чего ж теперь сделаешь. Не сумели мы стать с тобой примерной семьёй. Не повезло, не срослось, звёзды не так светили… Но ведь есть шанс другим что-то оставить, а? Мы же можем и для себя пожить. Тьфу на это пошлость.
– Конечно, милый. Но не забывай, что я женщина всё же. И всякая такая слезоточивость и сентиментальность не задвинуть навсегда и наглухо. – Она помолчала.
– Обними меня.
С утра пораньше встать не получилось – организм требовал возвращения долгов за предыдущий суматошный день. Часам к двенадцати они собрались. Купили овощей, колбасков и пряников к чаю. Наделали бутербродов в дорогу и собрали рюкзачки. Юра раскопала в чулане палатку и коврики. Чтобы не ездить в Крылатское – купили Лере брюки, ботинки, мембранную куртку и комбо бельё. Хмурая погода не отражалась на их энтузиазме. Как давно они не занимались собой! Но тут всё испортил звонок.
– Голубки, привет вам! – Ганжа был лёгок на помине, блестел лысиной и качал серьгой в ухе. – О! Решили вспомнить походную юность? А что! Тогда и я с вами. Уж не обижайтесь, что нарушу вашу идиллию – дело важное. Ждите, скоро буду.
Он не дал вставить не единого слова и погасил свой вызов. Расстроенный, Бобров кинул рюкзак на пол и сполз по стене туда же.
– А то я уж почти поверил, что бывает лафа без Ганжи. Надо было видофон отрубить.
– Да ладно тебе. Может, дело выложит да отстанет, - Лера старалась быть оптимистичной, но и сама она была невесела.