Чемпионат

Ваон Андрей

Уже в городе стало ясно – катаклизм всё же приключился. Селенга, выскочив из берегов, подмыла и обрушила два моста, размыла городскую канализацию и смыла с набережной несколько зданий.

Въехав в город, ребята издалека увидели сливающиеся в безумном танце Селенгу и Уду, которые совместно залили прибрежный стадион и, мечась пенистыми валами, гнали в Байкал мутные воды, наполненные земными предметами. Жители были всклокочены и хмуры. Грозила инфекционная катастрофа. Виднелись многочисленные военные и полисмены, пресекающие многочисленные мародерства.

– Вот тебе и опасность от бурят, - подметил Юра, - стихия всё равно сильнее. – Он,

будто не понимая, сложностей, которые касаются их непосредственно, с наслаждением впитывал буйство природы.

– Людям несчастье, а он радуется, - последовал укор от Леры.

– Лер, ну ты чего? Это ж, всего лишь на всего, укор от небесных сил (если угодно кому, Бога) за беспечное разбазаривание. Природа всегда права, я так считаю. Люди пешки. Не живут по законам, прут против воли чрезмерно, нарушают гармонию – будьте добры, принимайте наказание.

– Сейчас примем мы наказание – как на тот берег-то будем попадать?

– Сдаётся мне, нужно пилить до Байкала, а там по воде, куда получится.

Казалось, что таких «умных», как они, навалом, однако альтернативная дорога, шедшая на север, к озеру, прыгала через хлипкий теперь мостик и по правому берегу сочилась просёлочной и разбитой дорожкой. Основная масса «беженцев» закупорилась в тупике, а вместе с велосипедистами еле крались лишь джипы и матёрые грузовики. Поздно вечером, уже в темноте выползли к деревушке Оймур. Потыкались, потыкались гулко в тёмные дома и, уже отчаявшись, на краю деревни увидали светлое окно. В дом пустила пожилая пара бурят. Отвели, правда, место лишь в хозяйственной пристройке.

С утра, отблагодарив хмурых хозяев, поспешили ретироваться. На берегу стали мыкаться в поисках возможно переправщика. Байкал после паводка на Селенге был далеко не прозрачен, вода была мутна и замусорен. На траверзе маячил какой-то баркас. Появился шанс, который нужно было использовать.

***

Юра летел по прямой через степь, мучая экранолёт форсажными бросками через овраги, дороги и другие неровности рельефа, вплоть да Барнаула. Он стремительно навёрстывал упущенное во время утреннего сна время, но тут всё пошло наперекосяк. На границе он уткнулся в боевые машины, которые заполонили трассу и прилежащие к посту окрестности. Граждане толпились кучками возле служивых, осаждая вопросами. Всяческий проход был перекрыт. Встреча Леры в Новосибирске теперь совсем не выглядела свершившимся фактом.

Тут Бобров совершил необдуманный поступок (не первый в его жизни) – в объезд толпы он рванул на Восток, в направлении Камня, надеясь проскочить границу по Новосибирскому водохранилищу. За Крутихой, где Обь ужу расплёскивалась морем, виднелся патрульный «Тигр», сгонявший нерадивых перебежчиков к берегам - там расположились многочисленные бригады пограничников. Бобров предвидел эту ситуацию и уже полчаса, как готовил машину к мощнейшему форсажу. Когда ему сигнализацией указали «Причаливай!», он врубил газ и попёр на «Тигр». Время растянулось, в окне мелькали осколки льда и белые пятна снега, а дуло патруля медленно поворачивалось в лоб Юре. Когда экранолёт достиг скорости в четыреста километров в час, пора было жать рычаг для прыжка. Но то ли подготовка была неполной во времени, то ли машина была измучена безумной гонкой, но прыжок сорвался и экранолёт сумел прыгнуть лишь метров на пятьдесят, пробив в приземлении полынью. Потеряв при этом ровную опору, машина чахоточно подёргалась и забурилась в неконтролируемый вираж. Тут её и настиг снаряд энергетической ловушки.

Но, Юрий это не почувствовал, так как во время приземления его тряхнуло головой о торпеду и он, выключившись, поник головой.

Очнулся он уже в блокировочной сетке. Шевеления членов были ограничены, он затёк. В голове стучала тупая боль. Юра окинул мутным взором помещение – подслеповатая лампа слабо освещала полукруглый ангар, где поместился и его аппарат. Температура была положительный, и снег на его агрегате ртутными пятнышками поблёскивал в полутьме. «Я идиот!» - Бобров ругал себя, задаваясь вопросом: «Сколько уже времени, и как там Лера?». Тут дверь отварилась, пустив холодный воздух. Мелькнул яркий полуденный свет – «Значит, ещё недолго здесь».

– Допрыгался, герой? – в ангар вошли двое. То, что, повыше и постройнее, подал голос. – Сейчас мы тебя слегка освободим, и можешь позвонить своим, узнай, как ты нам можешь объяснить, кто ты и что ты? Как ты выбился из алгоритма и порушил нам весь процесс.

– Грохнуть бы тебя, да сценарий не переписан пока, - забурлил вялым голосом второй. Он был рыхл и потен, - вот есть же козлы, которые мешают жить нормальным людям. И что вот тебе не сиделось спокойно, куда летел, зачем?

«Ганжа, Ганжа… что же они там творят уже… Сам я тоже, конечно, хорош. Но главное, Лера!» - мысли хаотично разваливалась болью в раненной голове.

– На, звони. – Длинный сунул ему видофон.

Не думая, Бобров вызвал Леру, попутно посмотрев на часы – она как раз должна была приземлиться.

– Ты опаздываешь? – в голосе послышалась ироничная грусть. – Или передумал вообще?

– Лер, тут знатный косяк вышел. Идиот я полный, - Бобров, будто прячась от ясных глаз Леры, опустил свой взор в пол. – Тут какая-то заварушка и я … в общем, в кутузке я какой-то. И мне намекают, что дела мои не фонтан.

– Юрка! Чёрт побери, во что ты опять вляпался?! – она возмущалась и паниковала одновременно. – А где ты? Как найти?

– Где мы находимся? – кинул вопрос надзирателям Бобров.

– А это тебе знать вредно будет, - Рыхлый ухмыльнулся.

– В общем, дали позвонить, а зачем я так и не понял. Сообщи Ганже, пожалуйста. Ну, для родителей что-нибудь придумай.

– Какой ты вот болтун! Хватит разговаривать, раз по делу не можешь. Толку от тебя, - Длинный отнял видофон. – Чего будем с ним делать? Он ведь ещё и россиянский к тому же.

– Больше того – он звезда футбольная у нас! Сдадим в изолятор, как границенарушителя из неприлегающей страны. Пусть в отдельной только камере, а то вдруг за ним кто-то есть. Давай, поднимайся, футболист хренов! – Рыхлый ткнул Боброва пушистым унтом.

Вывели под белы рученьки на свет, где погрузили в сине-белый летающий рыдван с вертушкой. Через полчаса, приземлились и, толкнув, выпихнули наружу. Бобров оказался перед белым зданием, смурным видом своим кидая тень на зимнее полуденное сверкание. Вели его всё те же двое, ещё в машине проведя малопонятные Юре переговоры. Он осознал лишь, что без лишней шумихи сдают его в какую-то секретную темницу.

На этаже под крышей его запихнули в тесную комнатушку с маленьким оконцем под потолком. Саднило плечо и, по-прежнему, стучало в голове. Освободившимися руками он нащупал здоровенную шишку на виске, которая запеклась кровью. «Болтали про какой-то алгоритм. И Ганжа тогда тоже про него толковал. А я, выходит, не вписался. Да что я мог там нарушить им?». Юрий маялся в комнате неясностью ситуации и тяготой ожидания.