Черепа
Шрифт:
— Эт же сколько винища! — бормотал Хорь и вертел головой. — вот бы остаться…
— Когда подохнешь, — утешил я его, — в раю у тебя таких бочек будет — хочь залейся!
— Дык это когда будет! — горестно проворчал Хорь. Хлоя нервно прыснула.
Опять проваливающиеся ступени и дверь на засове. Зануда потянулся было к ручке, но я показал ему кулак, а после прижал палец к губам. Все остановились и слышно стало только наше дыхание да топот потревоженных крыс. Я осторожно приложил ухо к двери. Тихо. Медленно потянул засов и вновь проклянул жадного хозяина, который зажал пару капель смальца.
За
— Эй, Величие, — тихо сказал я. — Ты типа базарила, что могёшь почуять своих засранцев. — Где они, далеко?
— Плохо дело, Крест, — шепнула в ухо Хлоя. — Они что-то сделали и теперь я их могу ощущать лишь в тот момент, когда они совсем близко, почти вплотную. Не думаю, будто от этого есть практическая польза.
— Беда, беда, — я поманил Хорька. — А ну, прогуляйся вперёд, погляди по сторонам.
— Чегой это я? — окрысился книгочей, и я тут же отпустил ему пенделя, от которого Хорёк немедленно прогулялся шагов на десять по перулку. После этого разведчик рванул вперёд, то ли опасаясь нового пинка, то ли чего похуже, но уже от кого другого.
Ему сегодня фартило: тихо брехали далёкие псы, ещё не угодившие в лапы поваров, истошно вопили коты и что-то тяжело и глухо бухало. Может, продолжали ломать двери трактира.
— Валим, — сказал я и двинул следом за Хорьком. Тот топтался в конце переулка, почти сливаясь с темнотой. Отсюда видно лишь, как заморыш крутится на месте, тыкая арбалетом в разные стороны. Не, точно кого-то сегодня продырявит.
Почему я решил обернуться? Хрен его знает. Даже звуков никаких не услышал, да и Хлоя спокойно топала рядом. Вот и всё её хвалёное чутьё. А меня точно в спину кто пихнул. Так, кстати, как когда мы с ведьмами стрелку набили. Ежели какая сука плевала в след — считай кровавый кашель в кармане, а то и чего похуже. Ну, ежели конечно, вовремя гадину не сжечь.
Короче, я обернулся и увидел на крыше кабака этого типа. Он сидел и просто смотрел на нас. В тусклом свете я не шибко его разглядел, но понял, что блестящий плащ, скрывающий тело — дорогая вещичка. А под плащом, судя по перчатке, наколеннику и панцирному сапогу — лёгкая броня. Как в таком виде он на крышу забрался, хрен его знает.
Но это я спрашивал до того момента, пока мужик легко, как кот не спрыгнул на землю. Плащ вздулся, типа крыльев и стало ясно, что на неизвестном белая блестящая броня. Видал я такую дрянь — хрен её прошибёшь. Но постараться нужно. Поэтому я пихнул Хлою вперёд и выцелив белый силуэт, нажал на спусковой крючок.
Проверить не вышло. Болт просто поймали рукой и отшвырнули в сторону. А я в этот момент облился потом и понял, что одна надежда — на ноги. Когда кто-то умеет ловить стрелы в полёте, с таким лучше не пересекаться.
— Ходу! Ходу! — парней даже пихать не пришлось. Они хорошо знают: когда я так разрываюсь, нужно шевелить ногами и не оглядываться. С королевой так не вышло: Хлоя сбилась с шага и начала вертеть головой. Любопытно ей стало! Я отшвырнул один арбалет, подхватил Её величие и забросил на плечо. Она только слабо взвизгнула, но сопротивляться не стала. И то хорошо.
Этот переулок я знал достаточно неплохо: уже приходилось дёргать по нему от стражи. Не думаю, будто за тот год, который прошёл с последнего раза, тут что-то сильно изменилось.
А, дьявол, изменилось! Не было вот этой здоровенной кучи мусора, куда мы залетели сразу после поворота. Ноги вязли в липком дерьме, которое ко всему ещё и жутко смердело. Ошалевшие крысы бросались под ноги и пытались кусать за щиколотки. Я пинал засранцев и ощущал удары в висках, будто накануне сильно перебрал неочищенной сивухи. Отдавало в затылок и всё время казалось, что преследователь (или уже несколько?) несётся прям за спиной и вот-вот…
Мы выбрались из мусора, и я обернулся. Ну да, парень в блестящем плаще оказался совсем близко. И мне очень не понравились его глаза. Чудится или они в самом деле светятся? И почему этот тип до сих пор ни разу ничего не квакнул? Ну типа там: «Стойте» или «Я вам задницу надеру».
Хорь заметался между тремя проходами, ничем не отличающимися один от другого — узкие тёмные переулки.
— Направо! — прошипел я и подал пример, рванув по скользким округлым камням. — Головы пригните.
Не то, чтобы верёвки с сохнущим бельём могли кому-то оторвать башку, но на полном ходу можно и кувыркнуться. Мне приходилось хуже остальных: мало того, что самый высокий, так ещё и Её величие на плече. Королева помалкивала и лишь изредка я различал её тяжёлое дыхание.
— Дальше куда? — пискнул Зануда, когда мы выбежали под разбитую каменную арку, похожую на рога дьявола.
Я обернулся: переулок оказался пуст. То ли тот парень передумал, то ли знал эти места и выбрал дорогу посветлее и почище. В любом случае у нас появилось небольшое преимущество. На это я и рассчитывал.
— Видишь ту башню? — я ткнул арбалетом в покосившееся строение, напоминающее дряхлую старуху с мешком за плечами. — Дуйте прямо к ней.
Шамус напополам режет Кравана — неширокая, но глубокая река с быстрым течением. Кто-то трындел, типа тут раньше было два посёлка, по разные стороны речки и потом из них вышел аж цельный город. Посёлки энти жили не шибко дружно. Вот и сейчас половинки Шамуса не сильно терпеливы к заречным. Энто я к чему? Все мосты в Шамусе — подъёмные и на ночь их завсегда поднимают, чтобы ничего такого никто не вытворил. У башенки находился один из таких мостов. Ежели нам свезло, то его ещё не подняли.
Ежели подняли, нам — жопа.
Из глухих безлюдных мест мы выбрались на широкую улицу, где даже имелось какое-никакое освещение из пары масляных фонарей. Здесь ошивалась компания подвыпивших типов, которые явно искали приключений на свои задницы. С какого перепугу они решили, что к нам можно приставать — ума не приложу. Однако, когда увидели, что я пру Хлою на плече, начали свистеть и требовать, чтобы я отдал бабу им.
Что-то будто кольнуло между лопаток, и я обернулся. Точно, там, где и думал! Чуть дальше по улице, между парой трёхэтажных домов нарисовалась компашка из пяти мужиков в плащах. Отсюда, в тусклом свете фонарей, все они выглядели одинаково.