Через бури
Шрифт:
— Убедительно. Не зря прошел. Это будет одной из наших главных поправок к проекту. Уверен, в Гумпе поддержат, там бывшие производственники сидят. Главный инженер Точинский, главный механик Золотарев Михаил Осипович. А я, татарин-дурак, отдаю своего главного инженера реконструкции в руки Павлуновского, только потому, что мой инженер выдумал кое-что! — и Чанышев деланно схватился за голову.
— А кто такой Павлуновский? — спросил Саша.
— Я не забыл своего обещания по поводу твоей «штучки». Разведал пути, какими можно идти, и установил, что попытки реализовать твою идею снизу приведут тебя в непролазную бюрократическую
— Не сокрушайтесь, Садык Мифтахович. Пока я с вами со своими неуемными замыслами. Из кабинета Павлуневского меня могут пинком под зад выставить, и никому, кроме вас, я не буду нужен.
— Ты нужен государству и пусть вожди его определят — где. Я умею заслонять от себя свои выгоды. Думаю, что и ты таков.
— Я хотел бы походить на вас.
— Стоит ли? Внешностью я не слишком вышел.
— Я хотел бы работать, как вы.
— А я хотел бы выдумывать, как ты. Пошли в Гипромез.
Святая святых пятилеток помещалась в непритязательном здании, где кипела инженерная мысль, создавая основу новой индустриальной страны, которой предстояло вступить в соревнование с седым Западом и его могучей промышленностью и вековым опытом передовой техники. Дерзкий лозунг «догнать и перегнать» воспринимался скептиками с усмешкой, но породил плеяду энтузиастов, которым преображенная страна обязана небывалой стойкостью противостояния прославленной технике всей Европы в прогремевшей через десятилетие Великой Отечественной войне.
Рядом с главным инженером проекта, невысоким пронырливым человеком, любившим говорить о своей преданности Белорецку, где никогда не был, сидел добродушный лысый Александр Яковлевич Шефер, с немецкой скрупулезностью просматривая чертежи переделки хорошо знакомого ему завода.
Чанышев представил им главного механика комбината Александра Петровича Званцева.
— О, мой Бог! Мы давно знакомы! Как они мудро поступили, назначив вас главным механиком. Именно на таком посту я мысленно видел вас в вашу студенческую пору.
— Но он привез кучу новых соображений, которые не обрадуют наших друзей из Гипромеза. На заводе вновь сгорели угольные склады. Это надо предотвратить в дальнейшем, — предупредил Чанышев.
— Но мы предусмотрели противопожарные средства, — заверил главный инженер проекта.
— Чтобы понять беспомощность обычных средств, надо видеть этот пожар, не уступающий лесному.
— Я видел этот пожар, и, как казалось, бессмысленный проход укрывшегося мокрым балахоном студента, —
— Тогда послушайте, что теперь этот бывший студент предлагает, — и Чанышев попросил Званцева высказать свои соображения.
Саша пододвинул лист ватмана и, взяв чертежный карандаш, смело набросал эскиз бункерных угольных складов, поясняя их преимущество.
— На мой взгляд, это весьма продуманное техническое решение. Его стоит использовать в проекте реконструкции завода, — оценил новшество Шефер.
— Но у нас осталось слишком мало времени до рассмотрения проекта, — возразил гипромезовец.
— Но вы делаете проект не ради его рассмотрения, а чтобы дать стране высокосортную сталь, чему не должны мешать никакие пожары, — холодно заметил Чанышев.
— Разумеется, — суетливо согласился инженер проекта. — Мы предусмотрим доработки, в том числе и бункерный вариант угольных складов.
— Мне смета, деньги нужны, чтобы начать строительство, в первую очередь угольных складов, которые сгорели, — продолжал наступать Чанышев.
— Если надо, я сам сяду у вас за доску и за два дня сделаю проект бункерных складов с противопожарной углекислотной защитой, — поддержал Чанышева Званцев.
— Браво, Саша, браво! — произнес Александр Яковлевич. — Я всегда угадывал в вас человека дела.
— Пожалуйста, — сдался проектировщик. — Я согласую с руководством вопрос о допущении у нас к работе постороннего лица.
— Я не постороннее лицо, а главный механик комбината, который вы реконструируете, — осмелев, заявил Званцев.
— Я уступаю вам свой чертежный стол с кульманом. Можете приступать.
— Я готов, — отозвался Саша, засучивая рукава.
— Я протестую! — неожиданно вмешался Шефер. — Сегодня день перед выходным, служащие прибирают столы, собираются домой. Я не сомневаюсь, что Александр Петрович быстро справится с проектом бункерных складов в остающиеся дни, до рассмотрение проекта в наркомате. У меня есть предложение к белоречанам отобедать у меня в Подлипках. Вас, главный инженер проекта, я тоже приглашаю, чтобы в узком семейном кругу обсудить еще раз все проблемы реконструкции Белорецкого комбината, к которому я привязан всей душой.
— Я чрезвычайно благодарен вам, Александр Яковлевич, и за ценнейшую консультацию и, особенно, за это приглашение, — сказал главный инженер проекта. — Но именно сегодня день рождения моей дочери, и она ждет не дождется, когда ее папа придет со службы к праздничному обеду. Увольте и простите. Я просто не имею права променять семейное торжество на возможность отобедать у вас, Александр Яковлевич.
— Что ж делать! — развел руками Шефер и вопросительно повернулся к Чанышеву.
— У нас с Александром Петровичем нет таких весомых аргументов и побывать в гостях у старого друга нашего завода мы сочтем за честь. Не правда ли, Саша?
— Я с удовольствием побываю в гостях у Александра Яковлевича, что мне не удалось сделать в Белорецке, где я тайком с улицы наслаждался звучанием его рояля.
— Рояль-то у нас есть, но нет такого пианиста, как технический инспектор Вакар, а дочка Инна едва ли в полной мере заменит его. С вашего позволения, я сейчас позвоню на завод в Подлипках, чтобы супругу мою Валентину Всеволодовну, которая гоже любит Белорецк, предупредили о нашел-! приезде. Ехать не так уж далеко, каких-нибудь тридцать минут на электричке.