Через бури
Шрифт:
— Нет! Работы мои — для научных рефератов, а не для экрана. Пусть экранизируют «Гиперболоид инженера Гарина» Алексея Николаевича Толстого. Как инженер, он прекрасно понимал, что прожигающие лучи фокусируются не гиперболоидом, а параболоидом.
— Мне кажется, — возразил Писаржевский, — что Толстой намеренно допустил эту неточность, намекая гиперболой в названии романа на его преувеличение, гиперболичность. Главным своим достижением, как он мне говорил, он считал предсказание им фашизма.
— А что, если я тоже допущу гиперболу такую, как
— Прекрасный замысел, Петр Леонидович. Я присудил бы вам премию.
— Премия — черт с ней! Мне, сидя взаперти, надо отвлечься. Ни к чему руки не лежат. Ладно, напишу для смеха такое графоманское произведение, а вы отошлите и проследите.
— Будет сделано, Петр Леонидович, — заверил Писаржевский.
Спустя неделю Капица снова пригласил помощника и передал ему рукопись:
— Вот — набодал, по вашему совету, посмотрите, перепечатайте и отошлите.
— Будет сделано, Петр Леонидович, — отчеканил Писаржевский, снимая трубку зазвонившего телефона. — Институт физических проблем, кабинет академика Капицы. Здравствуйте, Абрам Федорович. Вы из Ленинграда? Передаю трубку Петру Леонидовичу.
На этот раз академик Иоффе позвонил по поводу Званцева, полного всяческих идей, и просил проконсультировать его.
— Я выполнил ваше предыдущее пожелание о научно-фантастическом сценарии, выполню и это. Пусть приходит.
— Кстати, он ваш конкурент по киноконкурсу.
— Очень любопытно, — сказал Капица прощаясь, и обратился к Писаржевскому: — Явится некий инженер Званцев, проведите его ко мне.
— Будет сделано, — четко, как всегда, ответил Писаржевский.
И через два дня ввел в кабинет академика Сашу Званцева, вернувшегося из Харькова.
— Рыбак рыбака видит издалека, — шутливо встретил его Капица. — Вы такой же фантазер, как и я. Мне про вас академик Иоффе говорил.
— Что вы, Петр Леонидович. — Я не волшебник, я только учусь.
— Знаем мы вас, как вы в шашки играете, — цитируя Гоголя, произнес в тон посетителю Петр Леонидович Капица.
— Только в шахматы, если пожелаете.
— Не умудрил Господь, — покачал головой академик. — Вы чем, гелием интересуетесь? Пойдемте, покажу, — предложил академик Саше.
Он провел гостя в лабораторию двух уровней и показал компактную машину в металлическом кожухе.
— Все приписываемые мне чудеса заключены в этом простейшем устройстве — турбодетандере, в котором гелий сжимается до многих атмосфер. Выпускаемый в большое пространство, при расширении он охлаждается, становясь жидким. Вот смотрите, я включаю турбодстандер и впускаю в него из баллона газ гелий, а вот из этой трубочки стекает жидкость. Видите? Это тоже гелий, только уже жидкий. Вот мы сейчас нацедим его в сосуд, и я покажу вам фокус.
Как зачарованный смотрел Званцев на заполнявшуюся емкость. Академик, как заправский
— Что вы делаете! — воскликнул Званцев.
— Доказываю безвредность такой операции. При соприкосновении кожи с жидким гелием вокруг нее мгновенно образуется газообразный слой, служащий прекрасной теплоизоляцией, — невозмутимо произнес Капица, вынимая совершенно сухую руку и спуская рукав.
— Я на двери своей лаборатории вывесил объявление: «Не входи!», хотя смотреть в моей «невходишке» было нечего, — сказал Званцев. — Вам же следует объявить, что нервным особам вход сюда запрещен.
— Нервным и дуракам, — смеясь, дополнил академик. — Если интересуетесь жидким гелием, то я обнаружил в нем свойство сверхтекучести — через любую трещинку, озорник, выльется, имейте в виду. Емкости должны быть безупречными.
— Я интересовался жидким гелием, мечтая о сверхпроводимости для накопления энергии, пока Халатников не разочаровал меня.
— Могли к нему и не ездить, я бы сразу объяснил, что с нею энергии много не накопишь. Я сам интересовался у Резерфорда накоплением энергии.
— И накапливали ее в сходу затормаживаемом маховике. Ради этого я к вам и напросился.
— Всему есть предел прочности. Маховик грозил разорваться на части, пробить стены и вылететь из здания. Раскрученного до предела и мгновенно нагруженного электрогенератора моего маховика, со сверхмощными магнитными полями, для опытов едва хватило. И то спасибо. Шуму они наделали много.
— Я потрясен, Петр Леонидович, вашими достижениями. Вы действительно волшебник.
— Польщен похвалой своего конкурента.
— Что вы! Какой я конкурент.
— Как же! Мне Иоффе рассказал, что вы участвуете в конкурсе сценариев. Вы о чем написали?
— Об угрозе столкновения Земли с космическим телом… О пире во время чумы на Западе и электрическом орудии, с помощью которого расстреляли это тело наши ученые.
— Так. Теперь понятно, что вас ко мне привело.
Они дружелюбно расстались. Со встречи Саша уносил новую, возникшую у него после всего увиденного идею накопления энергии. И в самую тяжелую для него пору сплошных неудач, получил от Капицы огромный творческий заряд.
Глава пятая. СЛУГА ДВУХ ГОСПОД
Он металлургии радетель,
Держа заветное в секрете.
Спускаясь по лестнице с вершины наркоматской власти, Званцев встретил в главном вестибюле низкорослого, но высокомерного, как он прежде назывался, бывшего управляющего Белорецким металлургическим комбинатом Кожевникова.
— А вы что тут делаете, молодой человек, который студентом ни в огне не горел, ни в воде не тонул? — окликнул он Сашу.
— Здравствуйте, товарищ Кожевников. Я работаю здесь заместителем главного механика металлургической промышленности.