Через пустыню
Шрифт:
Но выбираться сейчас в пекло пустыни не имело смысла. Теперь, когда преследователи обогнали нас, впервые появилась возможность самим выбирать время путешествия. Взяв винчестер в руку, я соскользнул по песку к Доринде. По выражению моего лица она, вероятно, догадалась, что дела плохи. Я рассказал ей все.
Есть мужчины, которые предпочитают держать женщин в неведении, но, по-моему, это неразумно. Я всегда с уважением относился к мышлению женщин и их способности противостоять бедам. Плохо, если беда приходит неожиданно, поэтому я рассказал Доринде все.
Я нарисовал на песке карту.
— Вот ручей
— Разве нет других источников? В другом направлении?
— Скорее всего есть. Но найти их нелегко.
Она взглянула на меня.
— Нам придется искать, так ведь?
Все так просто! Конечно, нам придется искать, потому что, если я верно понимаю преследователей, они быстро сообразят, что где-то перегнали нас, и будут ждать у ближайшей воды.
Разведя небольшой костер, я обжег шипы широких плоских кактусов и скормил их коням, они охотно сжевали этот корм, потому что в нем много влаги. Я знаю, что в Техасе некоторые владельцы ранчо именно так кормят своих лошадей. В нашем случае я больше думал о воде, чем о корме.
Мы сидели в тени пещеры и ждали вечера. Я решил больше не путешествовать днем, когда яркое, безжалостное солнце пустыни может запросто убить и человека, и лошадь без воды, а ее у нас не осталось.
Мы почти не разговаривали, и я много думал и вспоминал.
Однажды в Прескотте Пол Уивер рассказывал об индейцах мохаве, которые совершили налет на одно калифорнийское ранчо, украли там лошадей, но на обратном пути налетела песчаная буря и сбила их с дороги. С ними был индеец из другого племени, который отвел их в не известную никому долину с источником в каньоне, лежавшем позади долины.
Это случилось в краях, где росли низкорослые деревья джошуа и громоздились странные, причудливой формы скалы. На подходе к долине, говорил Уивер, была одна скала в форме огромной картошки, стоявшая на трех подпорках.
Он говорил еще о двух источниках, но, где они находятся, я не знал. Плохо дело: мы только начали путешествие, а я уже так напутан.
Дважды я опять поднимался на гребень дюны и смотрел на юг, но оба раза безрезультатно — лишь мили и мили пустынного песка и обжигающих скал, то тут, то там покрытых редким кустарником, хилыми деревцами или кактусами.
Когда солнце почти зашло, я оседлал коней и нагрузил вьючную лошадь. И можете мне поверить, лошади были готовы к путешествию, словно понимали, что, если мы хотим выжить, надо идти вперед. И вот, когда солнце превратилось в красный огненный шар, повисший над западными горами, мы перевалили через гребень дюны, которая прикрывала пещеру, и тронулись на юг в чужую мертвую пустыню.
Через некоторое время над далекими горами зажглась яркая звезда, и я выбрал путь прямо на нее, показав ее Доринде.
— Что это за горы?
— Я точно не знаю. Может, Пинто-Рендж. Здесь тянутся несколько небольших хребтов. Они все одинаковые, когда видишь их в первый раз.
— Вы рискуете из-за меня жизнью.
— Не особенно рассчитывайте на это.
Красота что-то делает с женщинами — по крайней мере с некоторыми из них. Взглянув на Доринду, я заметил, что она даже при таких обстоятельствах попыталась причесаться и уложить волосы. Для девушки, которая спит не раздеваясь,
В этих краях, чтобы выжить, человеку необходимы две вещи: конь и оружие… ну и, конечно, кое-что еще.
Вода.
Доринда тоже думала о ней. Она снова поехала рядом со мной и спросила:
— А как мы найдем там воду?
— Нам поможет удача. В пустыне воду можно найти в верховьях каньона или в самой низкой точке котловины. Но если в котловине не растут деревья, вода там вряд ли есть. Иногда можно найти источник там, где хребет выходит в пустыню, но главное, надо искать влаголюбивые растения. Пальмы растут корнями в воде, а листвой на солнце. Если увидишь пальмы, значит, поблизости есть вода. Ивы, тополя тоже указывают на воду, но полностью я бы на это не полагался. Я бы стал искать звериные тропы, птиц, а лучше всего пчел. Пчела может вывести к воде быстрее, чем любая другая тварь, но и здесь есть риск… есть риск.
Я был больше чем уверен, что здесь не было и пяти источников на сто квадратных миль. Надвинув пониже шляпу, я осмотрел ближайшие холмы. Едва ли мы найдем воду по эту сторону гор.
Ночь была прохладной. Над головой висели яркие звезды, кони двигались мерным, ходким шагом. Я несколько раз широко открывал рот и пил этот прохладный свежий воздух пустыни.
Прошел час, затем другой, но горы, казалось, не приближались. Я лихорадочно припоминал все рассказы, которые слышал о Мохаве.
Когда, судя по звездам, прошло еще два часа, я натянул поводья, спешился и помог сойти Доринде. Я чувствовал, что она выдохлась. Девушка опустилась на песок и сидела, пока я менял коней, ободряюще разговаривая с ними. Им тоже приходилось несладко.
— Сколько мы проехали? — спросила Доринда.
— Миль двадцать по прямой. Больше, если считать весь путь.
— Сколько осталось до гор? Мы ведь там передохнем?
— Мы не будем отдыхать, пока не найдем воду. Если найдем.
Я помог ей забраться в седло, и мы направились дальше, только теперь я шел пешком, но, когда начал спотыкаться в полутьме, снова поехал верхом.
После этого я уснул в седле, и, когда опять открыл глаза, кони стояли, а небо на востоке уже серело.
Мы заехали в глубокое, покрытое песком, сухое русло. Колдунья выглядела теперь как простая, уставшая девушка, Державшаяся в седле только силой воли. Вьючная лошадь исчезла.
Оглянувшись, я увидел в пустыне какую-то черную точку на песке.
— У вас в багаже есть что-нибудь, что вам не хотелось бы потерять? — спросил я.
Она взглянула на меня вначале непонимающе, затем обернулась посмотреть и через секунду покачала головой.
— Она может пойти за нами, — сказал я. — Если у нее остались силы, она пойдет за конями. Они несут большой вес, но и порода у них получше.
Посмотрев на спутницу, я добавил:
— Мэм, у вас тоже есть выдержка и выносливость. Честно.