Через Западный океан
Шрифт:
Впрочем, через некоторое время король словно бы склонился к принятию этих условий. Но придворные настаивали на том, что условия чрезмерные. Тогда король Жоао Второй предложил генуэзцу пожизненное губернаторство и захотел увидеть написанную им записку, где будут указаны все действия и направления флотилии, а также одну из карт с обозначением предполагаемых маршрутов.
Коломбо отказался от ограничений своего будущего права и титула. Но записку, достаточно обстоятельную, через несколько дней представил королю. Португальцы заявили, что будут изучать со своими командорами реальность предложений, указанных Коломбо.
Когда Коломбо представил обстоятельную
Впрочем, узнав об этом поступке короля, Коломбо, хоть и огорчился, но хотел продолжать переговоры. Тут в Лиссабон приехал его брат Бартоломео с несколькими друзьями. Они имели доступ в секретные службы королевского двора. Там предупредили его, что на мессера Коломбо возможно покушение.
Так и случилось. Однажды к вечеру Кристофоро Коломбо возвращался из какой-то купеческой конторы в гостиницу. Шел, слегка задумавшись, опустив голову. Вспоминал не так давно скончавшуюся жену. Над крышами домов скопились сыроватые тучи, ветер дул с океана.
Чекко и Ренцо следовали за господином, слегка поотстав.
Внезапно две фигуры, закутанные в плащи, появились из боковой улочки. Они направились явно наперерез пути мессера Кристофоро. Несмотря на сумрак, блеснуло оружие.
Коломбо случайно поднял голову, остановился. У него тоже был небольшой, легкий клинок. Хозяин гостиницы посоветовал носить с собой. В городе было неспокойно. Из соседней Испании, где еще не закончилась война с маврами, перебежало немало разбойников.
Один из появившихся незнакомцев достал узкий меч и шагнул навстречу. Коломбо положил руку на эфес своего клинка, выжидая. Но тут Чекко совсем неожиданно выхватил откуда-то свой клинок, который носили обычно моряки военных каравелл.
– Э… мерзавец… – сказал второй неизвестный в плаще. Он тоже приготовил меч. Чекко бросился к нему, клинки зазвенели.
Мессер Коломбо тоже решительно обнажил свое оружие. Тогда Ренцо мгновенно высмотрел увесистый камень. Он поднял его, приладился, откинув рукав широкой куртки. Камень мелькнул, ударив в лицо того, кто делал опасные выпады в сторону Чекко.
Правда, Чекко довольно уверенно отражал эти выпады, хотя его клинок был намного короче. Тем временем Ренцо запустил камнем во второго незнакомца. Первый, получивший сильный удар камнем в лицо, попятился. Лицо его было рассечено, обильно текла кровь. Закрывая ладонью рану на лице, подосланный кем-то убийца убрал меч.
– Дьявол побери… – прохрипел он. – Их тут много… Сеннёр алькайд [9] нам не заплатит…
Мессер Коломбо плашмя ударил мечом своего противника по плечу. Тот зашипел от боли, но намеревался продолжить бой.
– Где же Алонсо? – злобно крикнул нападавший. Получив укол от оружия Чекко, он злобно выругался и шарахнулся в темную улочку, откуда и появился. За ним, размазывая кровь по лицу, исчез второй.
– Надо вернуться в порт, – сказал взволнованно мессер Коломбо. – Скорее найти брата Бартоломео и его приятелей. Там ведь мой сын Диего. В гостиницу возвращаться нельзя.
9
Алькайд (исп.-порт.) – правитель города, мэр.
Мессер Коломбо и сопровождавшие его юноши вернулись в порт. Там они быстро нашли его сына и брата. Остальные генуэзцы, приехавшие в Португалию по разным делам, узнав о случившемся, посоветовали мессеру Коломбо срочно покинуть Лиссабон. Сам Коломбо не думал, что нападение на него предпринято по приказу короля. Скорее так проявилось раздражение кого-то из придворных. Но все равно: оставаться было рискованно.
На рассвете отплывала каравелла, принадлежавшая герцогу Рене Лотарингскому, захватившему к тому времени Неаполь и прилегавшие земли. По каким-то поручениям герцога ей надлежало посетить Геную. Это очень пригодилось при сложившихся обстоятельствах. Коломбо тотчас договорился с капитаном о местах для себя, сына и двух слуг. Капитан Жак Плие пригласил почтенного синьора занять помещение рядом с собственной каютой.
В Генуе Коломбо погрузился в свои семейные дела: устраивал жизнь восьмилетнего сына и престарелого отца. Чекко и Ренцо вернулись в мастерскую Пьетро Пинетти, с усердием продолжая постигать искусство рисования географических карт.
Прошло много времени. Ренцо не раз слышал от хозяина и его гостей о хлопотах мессера Коломбо, упорно предлагавшего возглавить флотилию для преодоления океана в западном направлении. Он продолжал убеждать разных именитых особ, что с их помощью сумеет открыть неизведанные пути к берегам империи Катай, островов Ципанго, где жители покрывают крыши домов золотом, и найдет сказочно богатую Индию. Коломбо снова обращался в генуэзский сенат. Ему отказали так же безоговорочно, как и в первый раз.
– Вот надменные, тупоголовые ослы! – возмущался, саркастически усмехаясь, Чекко, когда они с Ренцо обсуждали отказ сенаторов в помощи этому выдающемуся человеку.
За столом у синьора Пьетро Пинетти, когда собирались его друзья-картографы, споры о напрасных хлопотах мессера Коломбо не утихали до поздней ночи.
– Теперь он отправился в Испанию, – говорил с иронией Козальо. – Однако это еще более безнадежное обращение, чем к генуэзским сенаторам, английским лордам или к португальскому королю. Более несговорчивых, самодовольных и жестоких государей, а таковы, по слухам, Фердинанд Арагонский и Изабелла Кастильская, не найдешь во всем свете. Они и обвенчались только из сугубо политических причин, без какой-либо личной приязни… я уж не говорю о хоть малейшем чувстве любви. Хотя королева Изабелла – златоволосая Исабель, как называют ее испанцы, – на редкость красивая и умная женщина.
– Вообще-то короли не часто женятся по любви, – засмеялся Пинетти. – Обычно им недоступна такая роскошь. Это не для них. Во главе всего в королевских браках династические споры или, наоборот, объединения для увеличения государств. Влияние нежных чувств тут на последнем месте. Однако короли и королевы возмещают потом супружескую холодность множеством любовниц и любовников прямо при собственном дворе.
– Право, не зря насмешливые разговоры о всемилостивейших монархах допускаются среди граждан свободной республики, не в пример запуганным и угнетенным подданным королей. Никто не стесняется и не боится изложить любое мнение о власти предержащих, – произнес Эсальтато с гордым видом. – Говори что хочешь, о ком хочешь. Никто тебя не тронет. Если, конечно, речь не идет о кощунственном осуждении святой католической веры… вот тогда…