Черная акула
Шрифт:
— Да нет, просто так. Думаю. Нам с тобой в голову пришло, что надо на аэродром съездить… — Алексей замолчал. Проскурин уже понял, о чем говорит его попутчик. Разумеется, убийцы тоже должны догадаться, что беглецы первым делом попытаются найти аэродром, потому что аэродром — ключ ко всему. Узнаешь, кто заказывал музыку, можешь выйти на конкретных людей, а уж выудить из этих людей сведения — дело техники. «Значит, — Проскурин построил логическую цепочку чуть дальше, — эти люди должны быть вне пределов досягаемости. Они либо уехали, либо мертвы. Поэтому скорее всего широкоплечие хлопчики поджидают где-то рядышком. Они потеряли нас на шоссе, но у них было достаточно времени, чтобы добраться сюда». Собственно говоря, он, Проскурин, на месте убийц именно так бы и поступил.
Они и поступили именно так. «Пятерка» проехала еще метров сто пятьдесят и вдруг резко остановилась. Алексей, уже снова откинувшийся в
— Что случилось?
— Смотри, — спокойно произнес Проскурин. Алексей тряхнул головой, отгоняя туманную пелену, и сразу же увидел их. У обочины стоял военный «уазик», а рядом с ним двое крепких плечистых парней. И третий. Его Алексей узнал сразу: знакомые усики, ладно сбитая фигура. Сулимо курил, неотрывно наблюдая за пассажирами остановившегося «жигуленка». Двое плечистых выглядели чуть более расслабленно, хотя фээскашнику была знакома эта расслабленность. Он понимал, что им не проскочить и половины из той сотни метров, что разделяет «пятерку» и «уазик», а убийцы уже выхватят из-под пальто автоматы и успеют выпустить как минимум по одной длинной очереди. Проскурин оглянулся на дорожную бригаду. «Далеко, — решил он. — Черт, как далеко!» Рабочие были заняты своим делом. Шум мощных машин заглушит и без того тихие выстрелы оснащенных глушителями «кипарисов». Майор подумал о том, что можно было бы достать из-под сиденья автомат, но тут же решил, что не стоит. Ему все равно не успеть. Хлопчики откроют огонь раньше, чем он пристегнет магазин. Не говоря уж о глушителе. Можно было бы попробовать рвануть на посадки, но «пятерка» — не танк, завязнет. Когда Проскурин повернулся, один из убийц уже сунул руку под пальто, второй с небольшим запозданием начал зеркально повторять движения напарника. «Левша, вероятно, — с каким-то холодным безумным спокойствием решил фээскашник. — Точно, левша. Значит, автомат у него справа висит». Только капитан не суетился, не тащил оружие, просто стоял и смотрел.
— Ныряй под сиденье, — скомандовал Проскурин, резко вбивая в пол педаль газа, и рыкнул: — Махом! Он понимал: времени на то, чтобы пристегнуться, у него уже нет. «Пятерка», яростно взревев двигателем, рванула с места и, словно огненная торпеда, помчалась прямо на молчаливые плечистые фигуры. Мысли в голове Проскурина неслись, словно табун обезумевших лошадей, моментально сменяя одна другую. Нужно сбросить в кювет «уазик», нужно по возможности сбить этих орлов, чтобы не пальнули вслед, нужно еще и не перевернуться самим… Пятьдесят метров. Коренастый капитан сунул руку за отворот пальто. «И у этого пушка, — подумал Проскурин. — Эх, размазать бы его по зеленому борту „уазика“, так, чтобы каша одна осталась!» Он начал сползать под сиденье, упираясь руками в баранку, уже предчувствуя мощный удар.
— Сейчас, ребята, — бормотнул Проскурин просто так, для успокоения. Двадцать пять метров. «Нашли, значит? Молодцы, хлопчики. Хорошо еще, что не ночью, когда мы оба дрыхли в салоне. А то и проснуться не успели бы…» Десять метров. В этот момент абсолютно беззвучно автоматы выплюнули первую порцию свинца. Ни Проскурин, ни его спутник не слышали выстрелов, просто стекло вдруг исчезло, а вместо него образовался серебряный дождь, который хлынул в салон сухой трескучей волной. Правда, Алексей в этот момент уже сидел скрючившись под приборной панелью, да и Проскурин представлял из себя плохую мишень. Небось одна макушка только и торчала над капотом, да и ту автоматчики толком не разглядели бы на такой скорости. Проскурин рванул руль вправо, затем — резко влево. Машина вильнула, и именно поэтому вторая очередь прошла не через весь салон, а пробила стекло в левой задней двери и раскрошила задний ветровик. Истерически клацнув, взорвалась левая фара. Проскурин чуть приподнялся. Ровно настолько, чтобы заметить надвигающееся переднее крыло «уазика», две темные фигуры, метнувшиеся влево, — капитана и одного из плечистых, и третьего, почему-то бросившегося вправо, прямо под колеса надвигающегося «жигуленка». «Вот тебе и толчковая левая», — злорадно подумал Проскурин. В следующий момент он услышал свист пуль над головой — левша продолжал давить на спусковой крючок. Выждав еще долю секунды, Проскурин вновь резко крутанул руль вправо. «Пятерка» начала поворачиваться вокруг оси и ударила левым задним крылом в правое переднее крыло «уазика». Проскурин почувствовал, как его бросает на дверцу, и та распахивается. Затем еще один удар, и черная фигура по-рыбьи взвилась над капотом «Жигулей». Она ударилась о крышу, перекатилась через нее, грохнулась на багажник и кубарем слетела на дорогу уже позади. Проскурин резко выпрямился. «Жигули» развернулись на триста шестьдесят градусов, но все еще продолжали скользить по асфальту, истошно визжа горящими шинами. «Вот и все, — подумал Проскурин. — Вот и все наши следы. Туфта собачья. Дорожники покажут, что видели „пятерку“, выписывающую на дороге кренделя, и в результате посадочный след самолета пойдет как наш собственный, тормозной». Он дернул руль влево, гася вращение. «Жигуленок» по-собачьи вильнул задом, выровнялся и рванул к шоссе. Боковое зеркальце заднего вида отсутствовало, но центральное каким-то чудом уцелело, и в нем Проскурин увидел лежащий на боку в кювете «уазик» и пару темных фигур, орущих и нелепо размахивающих руками. «Ну да, спектакль для дорожной бригады. — Фээскашник выжал полный газ. — Молодцы, хлопчики, быстро соображают, надо отдать им должное. Пропустили, а потом просто перекрыли дорогу и подождали, пока мы поедем обратно». «Пятерка» выехала на шоссе, повернула налево и покатила в сторону Ростова.
— Ну что, все? — подал голос скорчившийся под передним сиденьем Алексей.
— Все-все, вылезай, — серьезно кивнул Проскурин. — Этот низенький и есть твой капитан?
— Точно. — Алексей с трудом забрался на усыпанное осколками кресло. — Оторвались? — через силу спросил он.
— Ненадолго. — Проскурин снова покосился в зеркальце. Пусто. Пока пусто. — Они ведь не дураки. Сейчас поинтересуются у бригадира, что он нам рассказал, и будут более или менее точно знать, где нас искать.
— Где? — Алексей дышал глубоко и часто. — Я еще и сам не знаю, где нас искать, а ты говоришь: они будут знать.
— Конечно, будут, — спокойно подтвердил фээскашник. — Надо поехать в здешний горсовет, выяснить, кто выбил территорию под коттеджный городок, проверить документы этого… «Лукоморья». Сейчас ведь, друг ситный, такие дела просто так не делаются. Обязательно или звоночек был «от Иван Ивановича», или еще что-нибудь в том же духе. Доброхотов днем с огнем не сыщешь, особенно альтруистов. Знаешь, в сельсоветах такие жуки сидят, я тебе скажу, скорее себе ухо откусят, чем кому-нибудь за так хотя бы сотку земли выделят. А тут, прикинь, какая территория.
— Но ведь это же можно узнать и в фирме, с которой подряд на строительство дороги заключали?
— Можно, — согласился Проскурин, — но не так надежно. Могут и не сказать ничего.
— А в сельсовете скажут?
— И в сельсовете могут не сказать. Но мы выясним. По своим каналам. ГБ теперь, конечно, не то, что раньше, но все-таки… Силовые структуры еще уважают. Ничего, найдем, как прижать хвост этому «Лукоморью». То и дело поглядывая в зеркальце, майор вел машину спокойно и уверенно. Приближаясь к мосту, за которым располагался пост ГАИ, он лениво набросил ремень безопасности, потянулся правой рукой и накинул ремень на Алексея. Не пристегнул, а просто швырнул его на сиденье, создавая видимость.
— Тачка теперь у нас та еще, так что, будь уверен, сейчас начнется, — спокойно констатировал Проскурин. — Вот гадство! Времени в обрез. У дорожников техники полным-полно, им «уазик» из кювета вытащить — раз плюнуть. На все про все уйдет минут двадцать — двадцать пять. Значит, через полчаса твой Сулимо будет здесь.
— Почему это мой? Твой тоже, — вяло отозвался Алексей.
— Ладно-ладно, наш Сулимо. Стоявший у дороги гаишник, похожий на подгоревшего колобка, увидев изувеченную «пятерку», взмахнул жезлом, приказывая прижаться к обочине. На плече у него болтался «АКМС», левая рука стража порядка выразительно лежала на цевье автомата, и Проскурин предпочел не вступать в конфликт. Он подрулил к обочине и остановился, но не выбрался из салона, а остался сидеть. Гаишник с полминуты смотрел на «пятерку», выжидая, когда водитель наконец соизволит подойти, но Проскурину на его надежды было плевать. Гаишник, недобро ухмыляясь, двинулся к остановленной машине, переваливаясь с ноги на ногу, как Винни-Пух. Подойдя к «пятерке», гаишник недовольно стукнул жезлом по крылу.
— Ну че, ждать, что ль, тебя? — рыкнул он грозно, всем своим видом выражая недовольство, давая понять, что сейчас состоится «разбор полетов» и цена с обычного червонца подскочит раза в два. Проскурин порылся в кармане, достал права и протянул постовому. Тот несколько секунд изучал документы, отошел, сверяя номера, хмыкнул, вернулся обратно и поинтересовался недовольно:
— Почему машина в таком состоянии?
— В ремонт везу, капитан, — усмехнулся Проскурин. Постовой, на плечах которого красовались погоны сержанта, недобро осклабился.
— Значит, и хамим еще.
— Ага, — простодушно усмехнулся фээскашник. — Точно, хамим.
— А ну вылезай.
— Зачем это? — Брови Проскурина поползли вверх. — Если уж, командир, задерживаешь, то хоть объясни, за что.
— Сейчас я тебе объясню, — многообещающе буркнул тот. — Вылезай!.. — Он ругнулся матом и передвинул автомат на грудь. — Давай, а то сейчас шиздану очередью, скажу, что ты, сука, за пушкой полез. Понял? Давай выбирайся. И руки на крышу.
— Да брось, командир. Шутишь, что ли?