Черная акула
Шрифт:
— Я тебе пошучу сейчас. Вылезай, сказал. — Сержант сдвинул предохранитель и передернул затвор. — И быстро.
— Ну, как скажешь, как скажешь, командир, — Проскурин улыбнулся, открыл дверцу и выбрался из машины. Повернувшись к сержанту спиной, он уперся руками в крышу. — Ты в кармане внутреннем посмотри, — добавил он с усмешечкой, ехидно так, словно призывал поучаствовать в веселом розыгрыше. Постовой быстро ощупал Проскурина, вытащил табельный пистолет и довольно гыкнул:
— Ага, еще и огнестрельное оружие возим?
— Да, возим, — согласился, вздохнув, Проскурин. — Я ж тебе говорю: ты во внутреннем кармане посмотри.
— А что у тебя там? — Похоже, настроение у сержанта начало подниматься. Он представил себе, как отходит этого наглого типа дубинкой по рыжей морде, а потом объяснит, что, мол, при задержании водитель «пятерки» оказал сопротивление и даже попытался схватиться за пушку. Или пускай гонит «штучку». «Зелененьких», «гринов», баксов. — Так, скажи второму, пусть тоже выбирается из машины и руки на крышу.
— Не может он, сержант, — серьезно ответил фээскашник. — Ранен он.
— Да ну? — Жадные ладони продолжали исследовать одежду Проскурина. Вот гаишник нашел нож, осмотрел, швырнул на капот. — Холодное оружие носим? Не зря в газетах пишут, что развелось вас, гнид, — рыкнул он, полагая, видимо, что перед ним или один из частных охранников, или, если больше повезет, обычный «бык», значит, сейчас договариваться будет. — Ну че ты? — Ствол автомата ткнулся Проскурину в спину. — Давай попробуй дернись.
— Да ладно, командир, утихни. — Проскурин поглядел через плечо.
— Я те щас утихну, тварь. Я те утихну. Тачка-то в розыске небось?
— Не-а, тачка чистая, — усмехнулся фээскашник. — Да ты глухой, что ли? Я же тебе сказал: во внутреннем кармане пиджака.
— Повернись-ка, — скомандовал гаишник, не переставая тыкать Проскурина автоматным стволом в спину. — Попробуй только пакшами шевельнуть, я тебя махом здесь положу.
— Ага, — кивнул Проскурин, поворачиваясь и улыбаясь. — Положишь ты, ложила, много вас таких, ложильщиков. Держа палец на курке, гаишник осторожно, по-воровски, запустил руку во внутренний карман пиджака майора, извлек на свет красную книжечку и посмотрел на нее изумленно. Открыл, прочитал. Лицо его моментально вытянулось, глаза округлились, в них мелькнула растерянность. Проскурин усмехнулся.
— Ну что, капитан, руки-то можно опустить? Или как?
— А, да, разумеется. Конечно, товарищ майор.
— Ну вот. Ты пушку-то убери, а то, не ровен час, на курочек-то нажмешь, с тебя станется. А мне, знаешь, что-то не хочется из-за козла дорожного подыхать.
— Да, извините, товарищ майор. Я ведь сразу не сообразил.
— Зря не сообразил. — Проскурин ядовито усмехнулся и продолжил зло: — Дурак ты, братец. Будь я «быком», десять раз тебя грохнуть бы успел. Постовой опустил автомат и сдвинул его набок, затем козырнул.
— Извините, товарищ майор.
— Ладно, пушку отдай.
— Да. — Сержант полез в карман, вытащил «ПМ» и вернул его Проскурину. Тот забрал пистолет, взял документы, нож и сел за руль. Подумал пару секунд, оглянулся.
— Да, сержант, вот еще что. Тут за нами минут, может быть, через пять-десять-пятнадцать проедет зеленый «уазик». Военный. Правое переднее крыло ободрано. И слева тоже должны быть вмятины и царапины. Короче, признаешь сразу, не маленький. Так вот, дружеский тебе совет: останови его и проверь хорошенько.
— Мы не имеем права военные машины останавливать, — угрюмо сообщил постовой.
— Да это я знаю, — кивнул Проскурин. — А ты все-таки останови и проверь. Возможно, номера-то липовые и люди, которые в нем сидят, тоже далеко не военные. Все в штатском.
— А что, случилось чего? — насторожился сержант.
— Случилось, случилось. Ты не рассуждай, мил друг, а делай, что тебе говорят. Глядишь, и повышение получишь. Может, переведут тебя из этой дыры к городу поближе. В теплой будке-то лучше сидеть, чем на морозе торчать. Сержант согласно кивнул:
— Хорошо, товарищ майор. Остановлю, проверю.
— Вот-вот. — Проскурин подумал еще пару секунд, словно решая, сообщать ли дополнительные сведения этому постовому или оставить их при себе, но все-таки добавил: — Ты, кстати, будь настороже, мил друг, эти ребята, похоже, вооружены. И серьезно. Понял? Сержант задумался. Проскурин понизил голос и сообщил еще доверительнее:
— И уж если совсем быть честным: проверка это по области. Понял? Постовых проверяют. Так что, смотри, чтобы все было по уставу, как положено. Задержание, протокол, тра-та-та. Они, конечно, тебе всякую лабуду будут нести, но не вздумай с ними в разговоры вступать или на деньги зариться. А то уже восемь человек на этом поймали. Сержант просиял. «Наконец-то этот парень из ФСК объяснил все как положено. Проверка, значит? Ну что же. Эти проверяющие не смогут потом сказать, что я нарушаю устав. Все будет честь по чести: задержание, протокол, рапорт. Не такой уж плохой парень этот фээскашник. Предупредил. Ну, оно и понятно. Все-таки смежные ведомства, почти братья».
— Ладно, сержант, смотри в оба, — улыбнулся Проскурин, нажимая на газ. «Пятерка», истерично взвизгнув колодками, рванула с места, затем приостановилась, сдала назад. Проскурин высунулся из машины и крикнул сержанту: — Да, слушай, командир, тут ведь до Ростова еще один пост?
— Да, есть, — с готовностью кивнул тот.
— Ты вот что, звякни туда, чтобы нас не останавливали, а то мне напарника срочно в больницу отвезти надо.
— Конечно, товарищ майор. Прямо сейчас и позвоню.
— Ну, спасибо, сержант. Счастливо. Машина покатила вперед и через несколько секунд скрылась из виду.
Глава 24
Уже на въезде в город Паша повернулся к Максиму.
— Куда поедем-то, товарищ полковник? В прокуратуру?
— Нет. — Максим достал из кейса сложенный листок договора о поставке списанного обмундирования, прочел юридический адрес фирмы-покупателя и сказал: — Давай-ка на проспект Ленина, только побыстрее. Время дорого.
— Понял, товарищ полковник, — согласно кивнул шофер, нажимая на газ. Ему нравилось, когда шеф давал подобные поручения. Можно было гнать «Волгу» вовсю и при этом быть уверенным, что ни одна из гаишных крыс машину не остановит. А если и остановит, то тут же вытянется и честь отдаст, увидев полковничьи погоны. До проспекта Ленина, одной из главных улиц, они долетели минут за десять. У нужного дома Максим приказал: