Чёрная книга Арды (издание 1995 г. в соавторстве)
Шрифт:
Лютиэнь вздрогнула и раскрыла свои чудесные глаза.
– Берен?
– Я здесь, мой соловей.
– Берен, я есть хочу.
Это прозвучало настолько по-детски жалобно, что Берен не выдержал и расхохотался. Право, что ж еще делать - он, огрызок человека, недожеванный волколаком, не мог даже накормить эту девочку, этого измученного ребенка, который сейчас был куда сильнее его. А вот он-то и был слабым ребенком. Глупым, горячим, самонадеянным ребенком.
– Что ты, Берен?
– она села на колени рядом с ним. Берен внезапно посерьезнел.
– Лютиэнь, мне надо очень многое сказать тебе. Выслушай меня.
Он взял ее руки - обе они уместились в его ладони.
– Постарайся понять меня. Нам надо расстаться.
– Зачем? Если ты болен и устал - я вылечу, выхожу тебя, и мы снова отправимся в путь. Я не боюсь, не сомневайся! Мы что-нибудь придумаем...
– Нет! Ты не поняла. Совсем расстаться.
– Что...
– выдохнула она.
– Ты - боишься? Или... разлюбил... Гонишь меня?
– Нет, нет, нет! Выслушай же сначала! Поверь - я люблю тебя, люблю больше жизни. Но кто я? Что я дам тебе? Что я дал тебе, кроме горя? Безродный бродяга, темный смертный... Ты - дочь короля. Даже если я стану твоим мужем - как будут смотреть на тебя? С насмешливой жалостью? Жена пустого места. Жалкая участь. Ты - бессмертна. А мне в лучшем случае осталось еще лет тридцать. И на твоих глазах буду я дряхлеть, впадать в слабоумие, становясь гнилозубым согбенным стариком. Я стану мерзок тебе, Лютиэнь. Я и сейчас слабый калека. Я прикоснулся к проклятому камню, Лютиэнь. Когда я держал его, мне казалось - кровь в горсти...
– Берен, что ты? Как ты смеешь? Я никогда не брошу тебя, даже там, в чертогах Мандоса я не покину тебя! Проклятый камень... Ты раньше был совсем другим, ты был похож на... на водопад под солнцем...
– А теперь я замерзшее озеро.
– Да... Но я растоплю твой лед, Берен! Это все вражье чародейство. Ты ранен колдовством. Я исцелю твое сердце! Мы останемся здесь. Мне ничего не нужно. Только ты. Что бы ни было - только ты. И да будут мне свидетелями небо и земля, и все твари живые - ныне отрекаюсь я от своего бессмертия! Я клянусь быть с тобой до конца. Нашего конца.
– Нет, Лютиэнь. Может, честь и позволяет Эльфам не считаться с волей родителей, но Люди так не привыкли. Тингол - твой отец. Я уважаю его. Я не могу его оскорбить. Да и скитаться, словно беглые преступники, словно звери... Нет. У меня есть гордость, Лютиэнь.
– Что же... Пусть так. Хорошо хоть, что мы дома. Здесь - Дориат. Сюда злу не проникнуть...
– Оно уже проникло сюда, Лютиэнь. Зло - это я. Из-за меня Тингол возжелал Сильмарилла. Вы жили и жили бы себе за колдовской стеной в своем мире. А теперь я навлек на вас гнев Врага и Жестокого.
– Нет, нет! Это все его страшные глаза, его омерзительное, уродливое лицо, это все его черные заклятия...
– Нет, Лютиэнь. Он не уродлив. Он устрашающе красив, но это чужая красота, опасная для нас - ибо нам не понять ее. И его. А ему - нас. Никогда. Белое и Черное рвутся по живому, и от того все зло, бессмысленно-раздумчиво промолвил он, сам не понимая своих слов.
– Берен... что с тобой?
– в ужасе прошептала Лютиэнь.
– А?
– очнулся он. И вдруг закричал:
– Да не верь, не верь мне, я же люблю тебя, превыше всего - ты, ты, Тинувиэль! Пусть презирают меня, пусть я умру, пусть ты забудешь меня - я люблю тебя. Ты уйдешь в блистательный Валинор, там королевой королев станешь, забудешь меня, я - уйду во Тьму, но я люблю тебя...
...Эльфы - стражи границы Дориата - набрели на них через два дня. И, словно лавина, прокатилась по всему Дориату весть о возвращении, и неправдоподобные слухи об их деяниях, что приходили из внешнего мира, стали явью.
Они - в лохмотьях - стояли среди толпы царедворцев, как возвратившиеся из изгнания короли, и придворные Тингола с благоговейным почтением смотрели на них. А Берен ныне смотрел на Тингола с жалостью. "Ты дитя, король. Тысячелетнее дитя. Ты сидишь в садике под присмотром нянюшек и требуешь дорогих игрушек... И не знаешь, что за дверьми теплого дома мрак и холод. А играешь-то ты живыми существами, король... Двух королей видел я. Один умер за меня, другой послал меня на смерть. Отец той, что я люблю..."
– Государь, прими свою дочь. Против твоей воли ушла она - по твоей воле снова здесь. Клянусь честью своей, чистой ушла она и чистой возвращается.
Берен подвел Лютиэнь к отцу и отступил на несколько шагов, готовый уйти совсем.
– Постой!
– неверным голосом промолвил король.
– Постой... а то, о чем был уговор?
Берен стиснул зубы. "И сейчас он думает об игрушке..."
– Я добыл камушек для тебя, - насмешливо процедил он. Он не понял, вспыхнув гневом, что король просто растерян и не знает, что говорить.
– И... где?
– Он и ныне в моей руке, - зло усмехнулся Берен. Он повернулся и протянул к королю обе руки. Медленно разжал левую руку - пустую. А что было с правой, видели все. Шепот пробежал по толпе. Тингол внезапно выпрямился и голос его зазвучал по-прежнему - громко и внушительно.
– Я принимаю выкуп, Берен, сын Бараира! Отныне Лютиэнь - твоя нареченная. Отныне ты - мой сын. Да будет так...
Голос короля упал и сам он как-то сник. Он понимал - судьба одолела его. "Пусть. Зато Лютиэнь останется со мной. И Берен, кем бы ни был он достойнее любого Эльфийского владыки. Будь что будет... Когда он умрет похороним его по-королевски. А дочь... что ж, утешится когда-нибудь..."
Все понимали мысли короля. Берен тоже.
...Он стонал и вскрикивал во сне, и Лютиэнь чувствовала - что-то творится с ее мужем, что-то мучает его. Однажды, проснувшись вдруг среди ночи, она увидела, что Берен, приподнявшись, напряженно смотрит в раскрытое окно. Он не повернулся к ней, отвечая на ее безмолвный вопрос.
– Судьба приближается.
Она не поняла.
– Прислушайся - как тревожно дышит ночь. Луна в крови, и соловьи хрипят, а не поют. Душно... Гроза надвигается на Дориат...
Он повернулся к жене. Лицо его было каким-то незнакомым, пугающе-вдохновенным, как у сумасшедших пророков, что бродят среди людей. Он медленно провел рукой по ее волосам и вдруг крепко прижал ее к себе, словно прощаясь.
– Я прикоснулся к проклятому камню. Судьба проснулась и идет за мной. Какое-то непонятное мне зло разбудил я. Может, не за мою вину камень жаждет мести, но разбудил ее я. И зло идет за мной в Дориат...
– Это только дурной сон, - попыталась успокоить его Лютиэнь.