Черная Книга Арды
Шрифт:
Он встал на колени и низко поклонился, коснувшись лбом пола. Когда поднял лицо, на нем скорее было раздумье, чем улыбка.
— Вот когда так на тебя смотрю — совсем как рассказывали!
— И как, позволь спросить? — усмехнулся Изначальный.
— Как в песне поют:
И вышел к бою, башне подобный,
В высокой короне, где звезды светились.
И щит его туче в руке подобен,
И Молот Подземного Мира в деснице,
Великий, могучий, непобедимый!
И след его — больше расщелин горных,
В которых по десять коней бы укрылись,
И крик его — страшнее
И хохот его — обвалом горным!
И шел он — земля под ним сотрясалась!
И страшным ударом врага сокрушил он,
На горло ему ногой наступил он,
И хруст костей заглушил вопль предсмертный,
И кровь затопила по локоть землю…
— Замолчи! Хватит! Не надо…
— Но ведь ты сам просил… — растерялся человек.
— Просил… Ты сам видишь, каков я. Не похоже на башню? А что до того боя… Смотри, у меня ведь тоже живое тело. И его можно ранить… Ну, что скажешь обо мне теперь?
— Скажу, — хрипло произнес человек, — что ты более велик, чем я думал. Легко быть великим воином, когда ростом с гору! Легко раны лечить, ежели это от тебя ничего не требует. А ты — все из себя берешь. И если ты при этом против всех альвов один воюешь — кто выше тебя? И знай — я за себя отслужу. Клянусь своей рукой! Вот этой рукой.
Человек помолчал. И потом добавил, глядя в пол:
— Но детей я не трону. И женщин. И раненых. Не хочу походить на этих.
«Ну, благодарю и на том».
— А ежели убьют меня — прими меня в своем чертоге! Буду твоим воином. Буду пить из черепа врага твоего на пирах в доме твоем. Буду рубиться на потеху тебе.
"Что он такое говорит? Ведь видит же мой чертог… Или эти люди не связывают то, что видят, с тем, во что верят ?"
— Ты о каком… дворце?
— Ну там, на небе. Ты ведь туда уйдешь, когда победишь! И я с тобой! Воин должен умереть в бою, а не в постели… Ну, до встречи, Властелин! Мой меч — твой меч.
— Возьми кинжал. Отдай Гортхауэру и скажи — благодарю за Гонна, сына Гонна. Так и скажи. Прощай.
— Скажу. Он великий воин! Честь — служить у него! Прощай. Обо мне еще услышишь!..
…В память об этом Гонн носил, не снимая, на исцеленной руке широкий железный браслет, получив за него прозвище Железнорукий. О воинских подвигах его действительно шла слава — и не только по землям Севера. Умер Гонн, сын Гонна, как и мечтал, — в бою, с оружием в руках, с песнью Меча на губах — с той песнью, что сложил он сам. Ему было без года семьдесят лет.
…Дарг ир-Гонн из рода Гоннмара, мастер Меча, предводитель Стражей Пограничья, не дожил до падения Твердыни. Он был главой одного из тех отрядов, что задерживали продвижение войска Валинора на север. Судьба щадила его и тогда, когда от всего его отряда осталось только шестеро воинов. Ему суждено было погибнуть в горящих лесах Бретил. Умирая, он пел песнь Меча, и это было его словом прощания; но не осталось никого, кто мог бы рассказать об этом его сыну,
АСТ АХЭ: Суд Твердыни
579 год I Эпохи
"…Не скажу я, что месть вовсе чужда воинам Твердыни; ибо это было бы ложью. В ком из тех, кто пережил гибель брата своего, не проснутся скорбь и гнев? Однако же не почитают здесь месть священной, как не слагают песен о великих победах. Воистину восхвалений достоин тот, кто защитит народ свой и братьев своих; и тот, кто не допустит бессмысленной гибели людей; и тот, кто не дозволит суда неправого, кто сумеет обуздать гнев свой и удержать руку свою от скорого удара; и тот, кто врачует душу и тело; видящий и ведающий, ищущий и творящий. И нет в мире ничего драгоценнее жизни человеческой: можно ли воспевать то, что обрывает ее нить до времени ?.."
(Из летописей Аст Ахэ)
Люди Уггарда ждали погони. Часовых выставляли каждую ночь, днем шли сколь возможно быстро. Но настал уже четвертый день, а ничего подозрительного заметно не было, и Уггард успокоился.
…Проснувшись, он мгновенно оказался на ногах. Светловолосый человек в черном, в черненой кольчуге стоял в двух шагах от него. Осознав, что происходит, Уггард с глухим рычанием рванулся вперед, целя в незащищенное горло. Он не успел заметить, как в руках черного воина появился меч; миг — и Уггард, безоружный, с бессильной ненавистью смотрит в неподвижно-бесстрастное лицо.
— Ну, бей, волк Моргота! — оскалился Уггард.
В лице его противника не дрогнул ни один мускул:
— Благодарю за честь. Верно, мы — волки. Волки Пограничья. И ты нужен нам живым, пожиратель трупов, убийца женщин.
Уггард разразился потоком отборной ругани, которую черный воин выслушивал с прежней невозмутимостью. Только бы не заметил…
Воин перехватил руку с занесенным для удара длинным бронзовым кинжалом-иглой и без особых усилий сдавил и слегка вывернул запястье. Уггард, при всей своей выдержке, зашипел от боли.
— Ты нужен нам живым, — повторил воин.
…За несколько минут Уггард выяснил подробности ночного боя. Девятнадцать человек были убиты, шестеро — пленники, так же как и он сам; остальные скрылись. В нем жила еще отчаянная надежда, что они устроят засаду на дороге и отобьют своего предводителя; черные, судя по всему, подумывали об этом тоже. «Могучие духи, их же всего пятнадцать!.. Чего же ждут эти трусливые ублюдки?!»
Скрученные ремнями руки затекли и болели; когда Уггард не успевал увернуться, ветви с размаху хлестали его по лицу. Всадники ехали в молчании, тем более мучительном и пугающем, что пленник не имел представления, куда и зачем его везут. Уггард дал себе клятву стойко перенести все, что бы с ним ни произошло, и молчал тоже, лишь стискивал зубы от боли в запястьях.