Черная книга секретов
Шрифт:
Над общим гулом раздался чей-то повелительный голос, и сквозь плотные ряды любопытных, изо всех сил работая локтями и даже коленями, с трудом протолкался доктор Моргс.
— Эх, как вы вовремя! — повернулся к нему булочник. — Гадсон наконец-то дал дуба.
Толпа затихла, ожидая, какой вердикт вынесет доктор. Мало кто из местных владел искусством ставить диагноз самому себе (хотя пособие по этому искусству, а именно «Краткий медицинский словарь для широкого круга читателей», принадлежавший перу профессора Мориарти, и продавался сравнительно дешево в лавке Периджи Лист). Нет, обитатели Пагус-Парвуса верили только
Доктор Моргс несколько раз обошел кресло, глубокомысленно поглаживая реденькую бородку. Ему редко случалось оказаться в центре всеобщего внимания, да еще над трупом, поэтому нервы почтенного доктора, за последние несколько дней натянувшиеся как струны, грозили вот-вот сдать. По лбу Моргса градом покатился пот. Доктор лихорадочно облизнул сухие губы тонким розовым языком, прочистил горло и наконец хрипло вымолвил:
— По моему суждению, Иеремия Гадсон скончался от разновидности удара, да, апоплексического удара, повлекшего за собой остановку сердца.
Толпа разочарованно завздыхала: ожидали чего-нибудь поинтереснее — ведь такое редкое событие!
— Доктор, а по мне, какой-то он лиловый стал, что твой удавленник, да и с руками, гляньте, чтой-то не того. Вы не ошиблись, часом? — спросил булочник.
Конечно, мысль о том, что Гадсона удавили, была бальзамом на душу для подавляющего большинства присутствующих, но сказать с уверенностью, так ли это было, не мог никто. Тем не менее доктор Моргс пристальнее осмотрел руки покойного и не мог не заметить, что ладони у Гадсона багровые и все в пузырях, как от ожога.
— Я совершенно уверен, — начал доктор с апломбом, присущим именно тем, кто совсем не уверен в своих словах, — что смерть последовала от приступа. Иногда сердечный приступ вызывает появление на руках у пациента некоторых… — Моргс запнулся и порылся в карманах, будто надеясь обнаружить там эффектный медицинский термин, и неловко закончил: —…некоторых высыпаний такого рода.
В толпе приглушенно захихикали, начали переглядываться и недоверчиво качать головами, однако доктор Моргс не сказал более ни слова, и, поскольку волна восторга схлынула, деревенские повалили на улицу, унося с собой, как уже было сказано, все, что только могли. Моргс остался с покойником наедине и трясущимися руками закрыл выпученные глаза Гадсона. Затем вынул из окоченевших пальцев трупа листок с яркой картинкой, бегло проглядел его, сложил и уже хотел сунуть в карман, но ему помешало внезапное возвращение Периджи Лист.
— Это собственность Джо Заббиду, — по-мышиному пискнула она. — Страница из книги, которую Джо приобрел у меня. Книга о земноводных.
— Что ж, Периджи, тогда, быть может, вы ему и отдадите? — Моргс протянул миссис Лист таинственную страницу.
Периджи кивнула, взяла листок и исчезла, прижимая к себе потрепанный томик в кожаной обложке, без сомнения позаимствованный из библиотеки покойного.
Странно, что она взяла лишь одну книгу, удивился доктор Моргс. Поразительная скромность.
Глава тридцать девятая
Стоило деревенским услышать весть о смерти Иеремии Гадсона, и все они, как один, развернулись и помчались к его дому, мгновенно забыв о нас. Джо, не мешкая, кинулся в лавку и принялся тушить пожар, ловко прихлопывая пламя старым пальто, очень кстати висевшим в витрине. Честно говоря, дыма было больше, чем огня, поэтому и потухло пламя быстро. И все-таки лавка потерпела значительный ущерб: все вокруг было закопчено до черноты, в воздухе кружили хлопья сажи, и дышать было нечем. Да и от товара в разбитой витрине мало что осталось. Прибавьте еще и сорванную дверь, висевшую на одной петле.
В разбитую витрину и распахнутую дверь налетал ледяной ветер, который быстро развеял дым, так что воздух стал чистым, но ужасно холодным. Гарью, правда, все еще попахивало.
Сам не зная почему, я вовсю помогал Джо тушить огонь. Наконец он затоптал последние упрямые искорки и остановился, тяжело дыша.
— Стыд и позор, какой разгром устроили, и, главное, совершенно зря, — удрученно произнес Джо. — Впрочем, полагаю, могло быть куда хуже, мы еще легко отделались. По крайней мере, у меня осталось вот это. — Джо наклонился и вытащил из-под груды обломков и осколков чудом уцелевшую деревянную ногу, на которой не было ни единой царапины. С этим трофеем он проследовал в заднюю комнату. Когда я заглянул туда, Джо уже успел закутаться в плащ, который сбросил, туша пожар, обмотать шею шарфом и теперь пытался впихнуть деревянную ногу в сак, но тот и без того чуть не лопался по швам.
Как быстро все происходило! У меня голова пошла кругом. Я одновременно и гневался на Джо за непонятное поведение и за убийство, но при этом ужасно испугался, что он прямо так возьмет и уйдет.
— Так вы правда уезжаете?
— Оставаться мне смысла нет, — ответил Джо. — Я теперь мало что могу сделать.
— А как же лавка? Хозяйство?
— От лавки, сам видишь, ничего и не осталось. Но мы сможем развернуть наше предприятие на новом месте. — Джо закинул тяжеленный сак на спину, котомку для лягушки — на плечо и, осторожно ступая по хрустящим осколкам, прошагал к выходу. — Ты идешь со мной? — спросил он.
И как спокойно спросил! Будто ничего особенного и не случилось. А я от волнения ничего не соображал.
— Не знаю, смогу ли я, — вырвалось у меня наконец.
— Да? — Джо недоуменно нахмурился — видно, ему и мысли такой не закрадывалось. — Мне казалось, ты понимаешь, что мы не можем оставаться здесь на веки вечные. Наверно, мне следовало предупредить тебя с самого начала. Мое ремесло — ремесло странствующего ростовщика.
— Да не в том дело! — воскликнул я. — С вами я хоть на край света, но…
Я осекся. Слово «убийство» застряло у меня в горле. Язык не поворачивался обвинить Джо в таком. Мы молча смотрели друг другу в глаза, пока тихий голосок Периджи Лист не заставил меня вздрогнуть.
— Мистер Заббиду, — прошелестела она. — Мистер Заббиду!
Периджи скользнула внутрь лавки, а когда увидела разгром внутри, вся затрепетала.
— Я хотела извиниться, — прошептала она. — Мы все хотим извиниться, мы виноваты перед вами, мы зря обошлись с вами так. О, почему мы вам не доверяли! А все из-за письма.