Черная книга
Шрифт:
— Нет-нет, просто он кричал во сне. Многие геи кончили жизнь в газовых камерах, инспектор.
— Вы думаете, его именно это мучило?
Колдер загасил сигарету в фарфоровом судне у камина. Он с усилием поднялся на ноги:
— Идемте, я вам покажу кое-что.
Ребус уже видел туалет и кухню и понял, что дверь, к которой направляется Колдер, ведет, вероятно, в спальню. Он даже не предполагал, что увидит там.
— Я знаю, о чем вы подумали, — сказал Колдер, распахивая дверь. — Это все работа Эдди.
И какая же это была работа! Громадная двойная кровать, укрытая чем-то похожим на шкуры
Ребус задрал голову. На потолке было зеркало. Он догадался, что из любого положения на этой кровати можно видеть фигуру в белом костюме с высоко поднятой рукой, держащей микрофон.
— Все то, что вас заводит, — прокомментировал Ребус.
Часа два Ребус провел с Кларк и Петри, демонстрируя желание помочь. Вполне предсказуемо, Джардин заменили молодым человеком по имени Мэдден с запасом каламбуров, которые ушли из жизни вместе с ламповыми приемниками.
49
Имеется в виду известный костюм Элвиса Пресли, отделанный стразами.
— По имени Мэдден, — сказал чиновник из Торговых стандартов, представляясь, — а по характеру псих.
«Уж тогда не с ламповыми, а паровыми», — подумал Ребус. Он начинал думать, что сглупил, позвонив начальнику Джардин, и двадцать минут сочинял самые экзотические ругательства.
— Значит, так, сынок, шучу здесь только я, — предупредил Ребус.
У Ребуса в жизни случались и более приятные дни. (Например, когда отец возил его посмотреть на игру вторых составов Кауденбита — на своем поле — и Данди.) Чтобы хоть как-то разнообразить время, он вышел купить плюшек в ближайшей булочной, хотя это и было запрещено. Булочку с кремом он оставил себе, но глазурь соскреб и хотел выбросить. Мэдден спросил, можно ли ему взять это, и Ребус согласно кивнул.
У Шивон Кларк вид был такой, будто ее облили помоями из окна. Она старалась не демонстрировать этого и улыбалась каждый раз, когда он смотрел в ее сторону, но с ней явно что-то было не так. Ребус не мог заставить себя спросить, в чем дело. Он подумал, что это, может быть, как-то связано с Брайаном… может быть, с Брайаном и Нелл. Он рассказал ей о разбитой витрине у Боуна.
— Найди время поговорить с Кинтаулом, — сказал он. — Если не дома, то в больнице. Он там работает в лаборатории. Договорились?
— Хорошо.
Да, с ней явно что-то произошло.
Воспользовавшись правом начальника, он под каким-то предлогом в конце концов улизнул из квартиры. На Сент-Леонардс его ждало сообщение: Мейри Хендерсон просила позвонить ей на работу. Он набрал номер:
— Мейри?
— Инспектор, я уже готова доложить вам о результатах.
— Вы практически единственная ниточка, какая у меня есть.
— Приятно знать, что от тебя что-то зависит. — У нее был необычный выговор, который позволял ей, ничуть не напрягаясь, говорить саркастически. — Только ни на что особенное не рассчитывайте.
— Ваш заместитель главного ничего не вспомнил?
— Только то, что Ангус лег в больницу
— Это может что-то значить. А может не значить ничего.
— Я сделала что могла.
— Да, спасибо вам, Мейри.
— Погодите, не вешайте трубку! — (Ребус и не собирался.) — Кое-что он мне все же сказал. Одна деталь все-таки застряла у него в голове. — Она помолчала.
— Не спешите, Мейри.
— А я и не спешу, инспектор. — Она снова помолчала.
— Вы что, курите?
— Ну и что, если и курю?
— С каких это пор вы курите?
— С тех пор, как перестала грызть кончики карандашей.
— Ну вот, так и не вырастете — останетесь маленькой.
— Вы говорите, как мой папа.
Это вернуло его на землю. Тут он подумал, что они… что? Болтают? Заговаривают друг другу зубы? Эй, Джон Ребус, проснись! Она вовремя напомнила ему о немалой возрастной разнице между ними.
— Вы еще слушаете, инспектор?
— Извините, у меня слуховой аппарат из уха вывалился. Так что сказал ваш замглавного редактора?
— Помните историю о том, как Ангус Гибсон случайно попал в чужую квартиру?
— Помню.
— Так вот, хозяйку той квартиры звали Мо Джонсон. — (Ребус улыбнулся. Но потом улыбка сошла с его лица.) — Что-то мне это напоминает — только не могу вспомнить что.
— Есть такой футболист.
— Я знаю, что есть футболист. Но Мо Джонсон в этом случае женское имя — вот оно-то мне и напоминает… что-то.
Впрочем, воспоминания были туманные, слишком туманные.
— Дайте мне знать, если вам что-нибудь станет известно.
— Непременно, Мейри. И еще… Мейри?
— Что?
— Не задерживайтесь на работе допоздна. — Ребус повесил трубку.
Мо Джонсон. Он решил, что Мо — уменьшительное от Морин. Где он встречал это имя? Он знал, как это можно проверить. Но если это дойдет до Уотсона, то повлечет за собой неприятности. Да ну его к черту, этого Уотсона. Он всего лишь раб кофейных бобов. Ребус подошел к компьютеру и набрал запрос — его интересовала информация по Ангусу Гибсону. История эта в базе присутствовала, но ни о каких обвинениях не упоминалось. Имя женщины не указано, адрес тоже. Но поскольку в происшествии участвовал Гибсон, уголовная полиция проявила к нему интерес. Нельзя рассчитывать, что полицейские невысокого ранга всегда будут вести следствие как полагается.
А кто вел следствие? Сержант уголовной полиции Джек Мортон. Ребус закрыл файл и снова взял телефонную трубку. Она еще не успела остыть.
— Вам повезло — он только-только вернулся из паба.
— Давай-давай отсюда, — услышал Ребус голос Мортона, который схватил трубку. — Слушаю?
Две минуты спустя благодаря тому, что чудом сохранилось в памяти Джека Мортона, у Ребуса был адрес Мо Джонсон.
Это был день контрастов. Из булочной — в мясной магазин, из «Колоний» — на Горги-роуд. А теперь он ехал на окраину Дин-виллидж. Ребус не бывал там со времени дела об уотер-оф-литской утопленнице. Он забыл, как здесь красиво. Деревня, устроившаяся у подножия крутого склона и съезда с моста Дин-Бридж, производила отрадное впечатление, все дышало сельским покоем, а между тем до Уэст-Энда и Принсес-стрит ходу всего пять минут.