Черная королева
Шрифт:
Дик*Кар*Сталу в ноябре следующего года исполнится пятьдесят пять.
Я же в свои тридцать шесть выглядела не старше двадцати – пору расцвета женской красоты.
Подобная разница в возрасте не могла пройти бесследно для наших отношений.
Она и сказывалась.
Муж не вызывал во мне никаких желаний, от исполнения супружеского долга я всегда была рада улизнуть.
Сиобрян, нужно отдать ему должное, уважал мои чувства. Он был слишком горд и порядочен, чтобы требовать от
Я была ему за это благодарна.
Женщина во мне спала крепко.
Не только мой муж, но и другие мужчины не вызывали чувственного томления или хотя бы тени желания.
Я была матерью, была королевой, была сильным магом. Мне этого хватало.
А любовь?
Любовь для меня прочно ассоциировалась с блудом, пропитавшим детство, как сироп приторный торт.
Стоило закрыть глаза, как я вновь видела бордель, где выросла.
Предо мной вновь вставала вереница парочек, похожих на червяков, копошившихся в выгребной яме. Их сладострастные стоны были омерзительны.
Любовь – это грязь.
Любовь – это боль.
Ты тянешься к кому-то изо всех сил, а тебя в ответ предают, наказывают и бросают.
Или, того хуже, умирают. И становится некого ненавидеть, некому предъявлять претензии.
Любовь – смерть, пустота, зависимость, унижение.
Любовь – это когда у тебя вырывают сердце и заставляют с этим дышать.
Это то, что тебя обескровливает, ослабляет, уничтожает.
Словом, любовь – это то, чего следует избегать любым путём и любыми средствами.
У меня была репутация холодной, бессердечной женщины – женщины без слабостей.
Единственное пламя, которое я могла зажечь, сжигало. Любой другой огонь был мне не ведом.
Интересно, сумею ли я почувствовать хоть что-то, если увижу Эллоиссента?
Сон пришёл незаметно.
Это был давно знакомый кошмар.
Проходя огонь в брод, заглядывая в глубину Бездны, порою сам себе не отдаешь отчёт в том, что происходит. Но стоит Аду единственный раз отразиться в глазах, след его уже никогда не изгладится. Неважно, как сложится жизнь дальше – ты будешь помнить Бездну.
А Бездна будет помнить тебя.
С того ужасного дня прошло более пятнадцати лет.
Страшные раны в душе успели зарубцеваться. Я собрала себя по частям, научилась жить заново.
И даже не раз и не два радовалась тому, что жива.
В этой новой жизни у меня было всё: власть, богатство, сила, любимые люди.
Но ночами кошмар возвращался.
Всё повторялось.
Снова и снова, раз за разом приводя меня в отчаяние.
Я неслась по притихшему ночному городу. Сгорая от нетерпения, горячила рысака – быстрее, быстрее!
Вослед за мной скакали
Рука в железной перчатке с такой силой ударяет в монастырские ворота, что те содрогаются под напором, а потом услужливо распахиваются.
Кортеж вихрем проносится внутрь.
Через мгновение я стою перед настоятельницей, взирающей на меня с суеверным ужасом.
– Помните меня, маэра?
– Вы, сударыня? – блеющим, как у овцы, голосом, тянет она.
– Меньше полугода назад я оставила вам ребёнка.
– Вы… ваше величество…
– Я хочу видеть его. Немедленно.
– Но, ваше величество… ребёнка нет!
Какое-то время я молча смотрю на мать-настоятельницу, пытаясь осознать услышанное.
Но правда настолько ужасна!
Я не готова принять её.
– Как это – нет? Что вы говорите?!
– Мальчика… мальчика забрали, ваша милость.
– Кто? Кто посмел? Кто забрал?!
– Мужчина.
– Какой мужчина?!
Хватаю её за грудки, сгорая от желания разорвать на части.
– Какой мужчина, ты, старая глупая сука?! Я велела тебе охранять младенца, как зеницу ока! Смотри на меня! Отвечай!!!
От нехватки воздуха у монашки закатились глаза, и я вынуждена убрать руки, так как её обморок в мои планы не входил.
– Что за мужчина? Кто он?
– Не знаю, ваше величество. Клянусь, не знаю! Он не представился.
– Не представился?! Он не представился, а даже если тысячу раз назвал своё имя, зачем ты отдала ему ребёнка, дура?!
– Он не спрашивал моего разрешения. Он просто…
Со всего маха я закатила женщине оплеуху.
Ударила снова и снова, в кровь разбивая ей лицо, но не испытывая при этом ни малейшего облегчения.
Я вновь потеряла моего сына. Моего мальчика.
Я не имела ни малейшего представления, что делать и как приступить к поискам.
– Я велела тебе следить за ребёнком! Я предупреждала, что ты ответишь, если с ребёнком что-то случится?! Я предупреждала тебя!
Я вынырнула из сна, не желая вновь это видеть.
Моему отчаянию тогда не было предела, не было конца.
Всё оказалось напрасным!
Всё!
Чтобы заполучить Лейриана я согласилась на все требования Сиобряна: стала его преданной рабой, наложницей, матерью его детей.
Но я пришла слишком поздно.
Где бы не был мой сын, мои руки оказались слишком короткими – я не могла его достать.
Приступы ярости в то время я почти не контролировала, да и не хотела этого делать.
Кончина матери-настоятельницы была мучительной и, теперь я понимаю, вряд ли заслуженной.
Но тогда мне было все равно.