Черная магия в Нью-Йорке
Шрифт:
– Пойдем, Ева, пойдем!
– Герр штурмфюрер! – закричал Малко, – Вы все-таки, может, выслушаете меня?!
Человек в кожаном пальто с удивлением на него воззрился:
– Чего вы хотите?
– Я думаю, что вы плохо обращаетесь с бывшим товарищем, – вздохнул Малко. – Разденьте меня, и вы увидите, что я свой.
Наступило молчание, которому, казалось, не будет конца. Трое мужчин недоверчиво смотрели на него.
– Снимите с него пиджак и рубашку, – наконец произнес Карл.
Хейнц развязал Малко и стащил с него рубашку, даже
– Бог мой! Почему же ты молчал? Ведь я мог бы тебя утопить!
Однако на лице Карла оставалось по-прежнему недоверчивое выражение:
– К чему эта комедия и это вранье, герр...
– Линге, – дополнил Малко. – Я ничего не выдумываю и не ломаю комедию. Просто вы не дали мне возможности объясниться.
– К какому товариществу вы принадлежите?
Малко покачал головой:
– Ни к какому. Это было бы для меня очень опасно.
Наступило тяжелое молчание. Он чувствовал, что Карл не верит ему. Если их убедить не удастся, то его ждет озеро Топлиц.
– Почему вы нам врали насчет Руди? – спросил Карл.
Малко холодно улыбнулся:
– Герр штурмфюрер, иногда встречаются недостойные родители, которые отказываются от своих детей. Я не знал, какая у Руди семья. Мне нужно быть очень осторожным.
Подошла Ева. Ее лицо опять стало ласковым, и она тихо спросила:
– Вы действительно знали Руди?
Малко медленно покачал головой:
– Нет. Я только слышал о нем от одного друга. Но знаю, что он жив и в надежном месте.
– Для чего же вы его искали?
Малко ждал этого вопроса и поэтому как нельзя более убедительно пояснил:
– Я очень тосковал по родине и, хотя хорошо зарабатывал в Америке, рвался в Германию. И вот я совершил неосторожность и вернулся. Но меня выдали. Если бы друг не вмешался, сидеть бы мне сейчас в тюрьме. Поэтому я прячусь. Мне хотелось бы попробовать тайно перейти границу.
– Но вы можете остаться у нас, – предложил Отто.
Малко снова покачал головой:
– Это будет слишком опасно для вас. Руфольдинг маленький городок, пойдут сплетни, и все быстро узнают, что здесь скрывается чужой.
Толстый Отто смотрел на него в нерешительности, по-прежнему сжимая в руке пистолет. Карл сделал знак, и тот положил пистолет в чемодан.
– Если все, что вы рассказываете, правда, – медленно проговорил бывший штурмфюрер, – мы сумеем вам помочь. Так или иначе – сегодня вы не можете уехать. Отто, ты...
Ева прервала его:
– Если позволите, я им займусь. У меня ему будет гораздо лучше, чем в отеле.
– Что вы сделали с моей машиной? – спросил Малко.
– Она у меня в гараже, – ответил Карл. – Я собирался отвезти ее в Мюнхен сегодня ночью.
Малко кое-как оделся. Карл подал знак, и все вышли из домика. Гигант Хейнц замыкал шествие. Они продвигались вперед в кромешной тьме, Малко почувствовал чью-то
– Герр Линге, кто вы на самом деле? – тихо спросил тот.
Малко так же тихо ответил:
– Герр штурмфюрер, я думаю, в ваших интересах этого не знать. Мне бы не хотелось подвергать опасности такого человека, как вы. Может, позже вы об этом узнаете. Могу лишь сказать, что обергруппенфюрер Сепп Дитрих был моим другом.
Этот ответ произвел на Карла хорошее впечатление. Сепп Дитрих, во всяком случае, не имел возможности опровергнуть это утверждение: он умер прошлым летом. Малко с облегчением увидел, что они подходят к дому. Перед входом группа разделилась: Карл и Отто двинулись дальше, а Малко с Евой и Хейнцем вошли в подъезд. В зале еще клевало носом несколько пьяниц. Когда сели за столик, Хейнц заказал на каждого по рюмке штейнхегера и в который уже раз посмотрел на красную, все в синяках и ссадинах шею Малко. Ему было стыдно. Он поднял рюмку:
– Прозит! За тебя, товарищ! Честь и верность!
– Честь и верность! – повторил Малко. Это был девиз СС. Он поставил рюмку на стол. Всей своей массой Хейнц наклонился к нему:
– Извини за случившееся, товарищ! Но сейчас никому нельзя верить.
– Но как же случилось, что ты обошелся без неприятностей? – спросил Малко, тоже переходя на ты.
Хейнц махнул рукой:
А! Я не был офицером, и поэтому меня не тронули. Но нам пришлось помогать очень многим товарищам. Когда подумаешь, что бедный Руди даже не смог приехать, чтобы поцеловать свою мамочку!.. Это бесчеловечно!
– Бесчеловечно, – эхом повторил Малко.
Хейнц поднялся и, попрощавшись, ушел. Ева, не произнесшая ни слова с тех пор, как они вышли из домика, положила руку на руку Малко и прошептала со слезами на глазах:
– Извините меня за все. Я...я вам сделала больно?
– Не страшно, – успокоил ее Малко. – Однако ваш друг Хейнц едва меня не задушил. Мне бы хотелось лечь спать.
Ева покорно поднялась:
– Пойдемте со мной.
Не обменявшись ни единым словом, они вернулись в городок. Проходя мимо отеля, Малко спросил:
– Куда же мы идем?
– Домой.
В Руфольдинге не светилось ни одного огонька. Ева прошла по лестнице вперед, и они очутились в уже знакомой Малко комнате. Его чемодан стоял на столе. Ева закрыла жалюзи и расстелила постель. Еще никогда Малко так быстро не раздевался, малейшее прикосновение к телу причиняло нестерпимую боль. Оставив ради приличия трусы, он лег. Ева тоже начала раздеваться. Вот она сняла корсаж и высвободила свои красивые груди. Но Малко ничего не видел. Он спал.
Ему снилось, что он находится в домике в лесу и что толстый Хейнц изо всех сил давит ему на живот. Проснувшись, он схватился за живот, но ощутил под рукой пушистые волосы Евы, которая молча действовала внизу. Было темно, и он не знал, который теперь час. Почувствовав, что Малко гладит ее волосы, она прошептала: