Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

— Ну, как знаете, — махнул рукой посетитель в поношенной тройке и убрал в карман хрустящие новенькие банкноты. Не говоря ни слова, он вышел из комнаты и покинул ателье.

«Вот и доигрался, — грустно подумал Клязьмогоров. — ОМЃхал дядя, на чужие деньги глядя».

И настроение, бывшее в то утро замечательным, у Амвросия Бенедиктовича совсем испортилось. Даже во рту стало горько, будто отваром полыни напоили.

«Но ничего, подождем, — успокоил себя фотограф. — Не может быть, чтобы он не вернулся. Придет. Обязательно придет. Не сегодня, так завтра».

Тридцативосьмилетний мастер художественной фотографии с виду человеком был вполне обычным — среднего роста, с густой, отброшенной назад шевелюрой, на манер художника Репина, с аккуратной донкихотовской бородкой и такими

же усами. Муаровый галстук, завязанный бантом, светлая сорочка с тяжелыми серебряными запонками, хоть и поношенный, но зато всегда отглаженный костюм. И его гордость — дорогущие лакированные туфли. Словом, ни дать ни взять — богема. Жизнью своей он тоже бы вполне доволен. Вернее, его устраивало настоящее положение вещей, при котором всегда оставалась надежда на лучшую долю.

Философия бытия у Амвросия Бенедиктовича была простая и здравая. Жизнь, говаривал он, и есть сегодняшний день. Не вчерашний и не завтрашний — ведь они существуют только в нашем представлении — а именно нынешний. Он только один единственно и есть. Стало быть, и пользоваться всем надо сейчас.

Вот, к примеру, пришла фотографироваться семейная пара: дамочка-красавица с престарелым пауком-мужем. Снял он их вместе, а потом предложил за полцены сделать красотке портрет. Он и так ее головку повернул, и этак подбородочек приподнял, и улыбнулся, и в глазки заглянул… Женщина от горячих взглядов майской розочкой расцвела: на щечках румянец появился, и грудь вздыматься начала так, что вот-вот пуговицы на блузке отлетят. Только мастер не торопился. Двадцать минут провозился и вот незадача — пластина, оказывается, «испорченная» попалась. А новой нет — все, как назло, кончились. И попросил ее заглянуть под самое закрытие. Извинился перед супружником и, как «честный» человек, портрет пообещал сделать за счет заведения бесплатно. Глава семейства хмурился — нутром чувствовал подвох — и блеял невнятно, мол, они зайдут в другой раз. А она, обольстительница, окинула бывшего статского генерала обиженным взглядом, губку нижнюю оттопырила и сладким голосочком пролепетала, что хочет сфотографироваться на фоне именно этого самого картонного моря — оно здесь как настоящее! А дельфинчики-милашки, ну просто прелесть, такие презабавные!

Что старику оставалось делать? Плечами пожал, вздохнул горестно и уступил. А она, томно сощурив задорные глазки, улыбнулась своему «змею-искусителю» и упорхнула. Но вечером пришла одна.

В проявочной комнате для таких свиданий и диван имелся, и чистая простыня.

Перед самым уходом она поправила платье, попудрила носик у зеркала, чмокнула мимолетного любовника в щеку и, словно видение, исчезла. Навсегда. Но ничего. За ней появится другая, третья… «Вот это и есть жизнь, — сказал сам себе Амвросий, — настоящая, страстная, сегодняшняя».

Вот так и с деньгами. Пошлет хозяин за реактивами, пластинами да картоном на паспарту. А у Амвросия в Севастополе уже и собственный поставщик имеется — так, купчишка средней руки. Но за небольшой куртаж с удовольствием товар отпустит именно тот, который надобно. И цену правильную в накладных проставит. Вроде бы и картон дорогой, английский, а на самом деле наш, петербургский. Вот и осядет в кармане пара-тройка десяток. Чем плохо? Как говорится, курочка по зернышку клюет да сыта бывает.

Только вот от визита этого толстяка осадок неприятный остался. Верные деньги упустил. «А вот интересно, отчего это он за чужие чертежи так беспокоился. И почему полковник сам не пришел? Странный он был какой-то: торопил то и дело, от бумаг не отходил ни на минуту, а вот про негативы и не подумал. Забыл, наверное».

Терзаемый сомнениями, Клязьмогоров включил электрическую лампу и вновь принялся разглядывать те несколько пластин, которые остались после полковника. Да только без толку все — ничего не понятно: линии, пунктиры, цифры…

От мрачных мыслей отвлекли новые посетители — с шумом вошла большая купеческая семья — муж с женой, три девочки и непослушный малыш-карапуз. Амвросий растянул губы в улыбке и принялся рассаживать непослушных детей. А в голове неотвратимо, набатным колоколом отдавалась мысль: «Надо бы негативы спрятать куда подальше… дальше… дальше…»

13

Труп

Константин

Георгиевич Илиади — шестидесятидвухлетний отставной статский советник — за долгую и, вероятно, «безупречную службу» в акцизном департаменте сумел не только отстроить собственный дом почти в самом центре курортного города, но и обзавестись в Ялте двумя земельными участками, на которых незаметно выросли белоснежные, похожие на гордых лебедей дачи. Позже появился и собственный пансион в Лазаревском переулке. Все бы хорошо, но в год, когда он разменял седьмой десяток, от водянки умерла его жена. Единственный сын, выбравший военную службу, проводил время на нескончаемых маневрах где-то в южных степях Малороссии. На Рождество, день ангела и Пасху он добросовестно присылал отцу открытые письма с короткими и сухими поздравлениями, а летом, во время отпуска, приезжал купаться в море и флиртовать с одинокими дамами. Время шло, но ни внуков, ни жены у Константина Георгиевича не было. Старость грозила одиночеством. Да и сын, получивший недавно звание поручика, стал все чаще слать телеграммы с просьбой очередного денежного перевода. «Видимо, в карты ударился», — заключил отец и, как позже выяснилось, оказался прав. «Надобно его поближе перевести, пока парень совсем не погиб», — решил он.

Через шесть месяцев, благодаря старым, но прочным связям в штабе Одесского военного округа, поручик Илиади уже вышагивал по плацу ялтинского гарнизона под шум черноморского прибоя и крики белокрылых гагар.

«А теперь, — рассуждал бывший чиновник, — самое время и о себе подумать». Потенциальных кандидаток в жены Константин Георгиевич насчитал аж четыре, причем самой младшей, работавшей у него горничной, едва минул двадцать первый год, а старшей — вдове мирового судьи — пятьдесят девять. Две другие особы — бывшая актриса из Астрахани сорока лет и тридцатилетняя модистка, — несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте, почти ни в чем не уступали друг другу. Можно было даже сказать, что служительница Мельпомены обладала большим шармом и какой-то необъяснимой нежной притягательностью, в особенности когда в разговоре наступала пауза и она, подняв к небу черные глаза, невинно хлопала длинными ресницами. Перед этими жгучими очами старый ловелас и не устоял, выждав год после смерти жены, он повел свою избранницу под венец. На новую хозяйку домовладелец не мог нарадоваться, с ее приходом комнаты будто наполнились светом, и даже старый фикус, тихо умиравший в темном углу, неожиданно расправил широкие листья и пустил два молодых побега. Когда в гостиной запела канарейка, а на подоконниках зацвела герань, старик понял, что на склоне лет в его дом заглянуло счастье.

Именно у двери этого райского гнездышка и оказался Ардашев с доктором Нижегородцевым, после того им пришлось наведаться туда вторично — на четвертый день после прибытия Государя в Ялту. Откровенно говоря, Клим Пантелеевич и не ожидал столь теплого приема от совершенно незнакомых ему людей. Вот ведь как бывает, пришли с доктором посмотреть выставленную на продажу дачу, а хозяева сразу же накрыли на веранде стол с закусками и поставили самовар. И все разговоры об осмотре недвижимости и обсуждения условий возможной сделки согласились вести только после того, как гости откушают «что Бог послал» (эта скупая фраза включала в себя: розовую ветчину, брынзу, черную икру, татарский чэк-чэк, айвовое и малиновое варенье, крымскую Мадейру и греческую баклаву). Это потом выяснилось, что Элеонора Марковна дважды была на гастролях в Ставрополе, выступала в театре Пахалова, и ей целовал ручку тогдашний губернатор Никифораки.

— Вот видишь, дорогая, — накладывая черную икру на кусок чурека, обратился Илиади к жене, — в этом… Ставрополе эллины в почете. Губернатор — грек. И название города, как я вижу, тоже имеет греческие корни: «ставрос» — по-нашему означает «крест», а «полис» — город. Получается «город креста». А ты, дорогая, все боялась расстаться с русской фамилией. А чем, скажи, Илиади хуже Овчинниковой?

— По-моему, все фамилии хороши, — примирительно вымолвил Нижегородцев.

— А как же неблагозвучные? — не унимался грек. — Всякие там «дураковы», «тупицыны» и «разгильдяевы»?

Поделиться:
Популярные книги

Кодекс Крови. Книга III

Борзых М.
3. РОС: Кодекс Крови
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Крови. Книга III

Идеальный мир для Лекаря 21

Сапфир Олег
21. Лекарь
Фантастика:
фэнтези
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 21

Неудержимый. Книга VIII

Боярский Андрей
8. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
6.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга VIII

Бальмануг. Студентка

Лашина Полина
2. Мир Десяти
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Бальмануг. Студентка

Энфис 2

Кронос Александр
2. Эрра
Фантастика:
героическая фантастика
рпг
аниме
5.00
рейтинг книги
Энфис 2

Мастер Разума VII

Кронос Александр
7. Мастер Разума
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Мастер Разума VII

Попаданка

Ахминеева Нина
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Попаданка

Опер. Девочка на спор

Бигси Анна
5. Опасная работа
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
5.00
рейтинг книги
Опер. Девочка на спор

Возвращение

Кораблев Родион
5. Другая сторона
Фантастика:
боевая фантастика
6.23
рейтинг книги
Возвращение

Волк 4: Лихие 90-е

Киров Никита
4. Волков
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Волк 4: Лихие 90-е

Бальмануг. (Не) Любовница 2

Лашина Полина
4. Мир Десяти
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Бальмануг. (Не) Любовница 2

Невеста вне отбора

Самсонова Наталья
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
7.33
рейтинг книги
Невеста вне отбора

Большая игра

Ланцов Михаил Алексеевич
4. Иван Московский
Фантастика:
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Большая игра

Идеальный мир для Лекаря 17

Сапфир Олег
17. Лекарь
Фантастика:
юмористическое фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 17