Черная магнолия
Шрифт:
— С собой нет, но если хотите, я вам позже вышлю.
— Непременно. Но, быть может, в магазине у Синани найдется экземпляр, — предположил Сорокопятов. — Вот уж непременно попрошу у вас автограф!
— Ох, и разбередили вы душу мою грешную «рюмочками» да «груздочками», — пробалагурил Нижегородцев, — мочи нет! Так что позвольте, господа, пригласить вас отметить знакомство в ресторане. Какое заведение порекомендуете, Ярополк Святославович?
— Лучшим, бесспорно, является ресторация при гостинице «Россия», но ведь пост…
— Ах да, виноват, господа, — стушевался Нижегородцев. — Но ничего, надеюсь, мы еще наверстаем.
— Ну и грешники мы с вами Николай Петрович, — допивая содержимое бокала, выговорил Клим Пантелеевич. —
Издалека донесся переливчатый колокольный звон.
— Слышите? К акафисту зовут… Надо бы в здешний храм наведаться.
— А в какой именно желаете? — поймал взгляд собеседника Сорокопятов. — В Ялте, как я выяснил, всего восемь церквей, три из них — домовые. Прямо перед нами — храм святого Александра Невского. Он установлен на средства горожан в память об убиенном императоре Александре II.
— Позвольте-позвольте, — вмешался в разговор Нижегородцев, — а я где-то слышал, что основание этого собора связано со смертью Александра III, почившего в Ливадийском имении осенью девяносто четвертого года.
— Нет-нет, уверяю вас — это ошибочное мнение. Я читал в «Русской Ривьере», что именно на заседании Городской думы в марте 1881 года и было принято сие решение. Правда, сначала построили небольшую деревянную часовню и уже потом, при нынешнем Государе, возник сегодняшний храм. Тут недалеко.
— Пожалуй, мы пройдемся, — изрек Ардашев и повернулся к официанту. — Возьми, любезный, сдачи не надо, — он протянул две рублевые купюры. В этот момент литератор сделал вялую попытку вынуть бумажник, но адвокат жестом остановил его:
— Нет-нет, позвольте мне. Сожалею, но нам пора — у нас запланирована встреча в конторе одного местного комиссионера по купле-продаже недвижимости. Он обещал помочь с приобретением дач. Его фамилия Ненароков. Не слыхали о таком?
— А как же! Говорят, у него самый высокий куртаж, но зато имеется приличный штат собственных агентов. Ну, не буду вас больше задерживать. Искренне рад знакомству. Культурные люди в наше время — точно алмаз на пыльной дороге, — подобострастно пролепетал Сорокопятов. — Смею откланяться.
— Надеюсь, еще увидимся, — попрощался Клим Пантелеевич и вместе с доктором зашагал к Александровскому скверу.
Прогулка по набережной доставляла Ардашеву наслаждение. И дело было не только в теплой весенней погоде, обилии цветущих деревьев, нескончаемом клекоте чаек или шуме морского прибоя. Просто было интересно наблюдать за окружающими. Отчего-то вспомнились слова Чехова о Ялте как о помеси «чего-то европейского, напоминающего виды Ниццы, с чем-то мещански-ярмарочным». Интерес представляла и местная беззаботная публика. Кого тут только не было! Барышни с кавалерами, толстосумы, жаждущие развлечений, и одинокие «охотницы за счастьем», приехавшие в надежде подыскать себе ухажера хотя бы на несколько дней. Кажется, что все здесь пропитано весной и любовью. Дух этого чеховского адюльтера словно витал вокруг. Вот и чайки-хохотуньи кричали об этом, и море шумело как-то по-особенному. А местные дамы, похоже, были не прочь хоть на миг почувствовать себя той самой, любимой и обожаемой Анной Сергеевной. Только вот московских банкиров на всех не напастись.
— А вы не находите, Клим Пантелеевич, что здешний bеаu monde значительно отличается от того, что мы встречали в Кисловодске? Там, на водах, все делали вид, что приехали поправить здоровье, здесь же в основном лечатся только чахоточные больные. Остальные — лениво и откровенно бездельничают…
— Скажите, доктор, а далеко ли нам еще до этой самой конторы?
— Как мне объяснили, это примерно минут двадцать пешком… Может, наймем извозчика?
— Ни в коем случае. Неспешный променад полезен для здоровья, — проговорил Ардашев, и неожиданно его взгляд выхватил из людского потока человека в котелке и с тростью, который, вероятно, куда-то спешил. Незнакомец остановился у чистильщика обуви, оглянулся, но едва забегали проворные щетки по его правой туфле, как он бросил монетку и вновь заторопился. Однако саженей через десять он принялся разглядывать витрину магазина модной мужской одежды. «Надо же, — удивился Клим Пантелеевич, — будто проверяет, нет ли за ним хвоста. Нервничает. Не иначе как беглый анархист-коммунист. И каким ветром занесло в Ялту этого революционера?»
Рука присяжного поверенного невольно опустилась в карман, где покоилась коробочка монпансье «Георг Ландрин». Но размышления адвоката внезапно прервал паровой гудок — у мола разворачивался, охая и кряхтя, однотрубный теплоход, вернувшийся из Феодосии. На его черном теле красовалась надпись: «Князь Потемкин». Нижегородцев тоже замедлил шаг, завороженно разглядывая стальную, дышащую паром махину.
«Да… — Ардашев вновь нащупал убежавшую нить мыслей, — анархисты, коммунисты, социалисты-революционеры… Какая разница? Такого человека загубили! — горестно вздохнул он, вспоминая прошлогоднее покушение на статс-секретаря Столыпина. — А вот пострадавшему артисту Берглеру повезло — жив остался! Да еще и пособие назначили — десять тысяч». Клим Пантелеевич вновь скользнул взглядом по набережной, пытаясь отыскать того странного типа, но его уже и след простыл. Адвоката не покидало ощущение, что походка этого человека ему кого-то напоминала, но кого именно, он вспомнить не мог. «Жаль, лица не разглядел», — с горечью пробормотал он и положил под язык прозрачную конфетку.
Пройдя мол, присяжный поверенный уже не мог видеть, как тот самый «нервный» господин в котелке растворился среди зевак, глазеющих на пароход с аббревиатурой РОПиТа, и как совсем другой человек точно с такой же тростью, приблизившись к нему, тихо спросил:
— Вам доводилось когда-нибудь видеть, как цветет черная магнолия?
Незнакомец в котелке обернулся.
— Да, это незабываемое зрелище.
— Здравствуйте. Мы очень довольны вашей работой. На ваш банковский счет в Лондоне переведена сумма в триста фунтов.
— Благодарю.
— Следующая встреча ровно через неделю в это же время в городском саду. Я буду сидеть на третьей лавочке слева от входа. Честь имею кланяться, — тихо произнес долговязый человек. Поменяв трость, он зашагал прочь, судорожно вспоминая, где же он видел того импозантного господина в черном костюме, который так внимательно смотрел в его сторону.
Выйдя к дороге, он нанял извозчика и быстро нагнал двух мужчин, неспешно следующих мимо Александровского сквера. Поравнявшись с ними, незнакомец аккуратно выглянул из-за полога коляски и сразу же вспомнил эти правильные черты лица. Правда, теперь на нем не осталось и следа от роскошных, завитых кверху усов. «Несомненно, это он — тот самый Курт Вагнер — русский агент, выдававший себя за австрийца. Семь лет назад я разрядил в него почти весь барабан своего уэбли. А он все-таки выжил… Интересно, что же он тут делает? Придется разбираться…»
7
Старый знакомый
Начальник Иностранного отдела Бюро секретных служб Соединенного Королевства капитан Менсфилд Камминг с удовольствием сделал глоток любимого индийского чая с молоком. Поднявшись из-за стола, он подошел к окну штаб-квартиры, расположенной на Уайтхолл-Корт. Март выдался холодным. В Лондоне шел дождь. Косые струйки били по стеклу и, превращаясь в капли, послушно стекали вниз.
По тротуарам семенили прохожие. В лужах, как в кривом зеркале, отражались фонари, стволы деревьев и водосточные трубы. В такие минуты бывшему морскому офицеру казалось, что столица британского королевства превращается в какой-то сказочный, нереальный мир, где все предметы живут, дышат и чувствуют точно так же, как и люди. Он любовался городом, закутанным вуалью тумана, и жалел, что Господь не наделил его искусством живописца.