Черная маркиза
Шрифт:
На душе у Дидье враз потеплело, и он поспешил сбросить вниз швартовочный конец, потом — трап, а потом поочерёдно протянул каждому руку, помогая вскарабкаться на палубу.
— С чего вы решили, что я буду тут? — с любопытством осведомился он, склоняя голову к плечу и с удовольствием рассматривая капитана и канонира «Разящего».
Грир не спеша отряхнул с камзола капли воды и так же не спеша отозвался:
— А где тебе ещё быть? Ты, конечно, любишь шебутиться на людях, но если припекло, всегда прячешься там,
Вот ведь как.
Дидье никогда раньше не задумывался о том, что его, оказывается, можно читать, как книгу, но эта мысль не задела его, а, наоборот, принесла облегчение.
— Что с тобой такое, Ди? — Моран подошёл поближе, тревожно заглядывая ему в лицо. — Ты не хочешь расставаться с родными? Или тебя так обидела твоя гарпия?
Так значит, они заметили…
— Ну какая же она гарпия? — торопливо запротестовал Дидье, мотнув головой. — Она ведь правду сказала. Я… — Он пожал плечами почти беззаботно. — Я воистину веду себя совсем как малое дитя, а ведь я муж ей и отец Ивонне. От меня никакого проку.
Моран даже захлебнулся от возмущения, и Дидье безотчётно фыркнул, увидев, как сердито запылали его глаза.
— Не пори ерунды, — опередив Морана, отрезал Грир — так же серьёзно и сердито. — Ты раздобыл для всех этот чёртов галеон, благодаря которому и твоя дочь и твоя жена, и сестра смогут до конца жизни не заботиться о куске хлеба и о шёлковых тряпках, если на то пошло.
— Но я ничего не предпринял, чтобы раздобыть его, — пробормотал Дидье и потупился. — Я просто…
— Просто был самим собой, да, — Грир выразительно постучал ему по лбу костяшками пальцев. — Я уж молчу о том, что вся твоя многочисленная семейка обязана как раз тебе своим благополучием. Как и твой почтенный батюшка, между прочим, из которого до сих пор пила бы кровь его мегера, если б не ты. Так что выброси из головы всю эту муть, Дидье Бланшар, и живи как живёшь. Ну что ты молчишь?
В голосе его вдруг прозвучала такая тревога, что Дидье, помолчав ещё несколько мгновений, тихо и сдавленно вымолвил:
— Что бы ни случилось, вы оба всегда на моей стороне? Что бы я ни выкинул, в чём бы меня ни обвиняли?
— Если что, мы всегда сами надерём твою дурную и распрекрасную задницу, — проворчал Грир, опуская широкую ладонь на его плечо. — Но мы будем за тебя, против всего этого паршивого мира, если понадобится! Понял? Хватит уже киснуть.
Он тряхнул Дидье за плечо, а Моран горячо закивал, сверкнув глазами.
— Да он вовсе не паршивый, мир-то, — всё так же серьёзно проговорил Дидье, на мгновение сжав руку Грира. — Он… просто наш мир, такой, какой есть — иногда жестокий, иногда добрый… прямо как мы сами или как наш всемилостивый Господь. И его надо просто… просто веселить почаще, вот и всё. Чтобы он был добрее, мир.
Он прикусил губу и умолк.
— Да ты прямо провозвестник слова Иисусова, а не пират, — съязвил Грир чуть дрогнувшим голосом, не зная, что и сказать в ответ на эту пылкую тираду, которая и смутила, и тронула его. — Хватит проповедовать, улыбнись ты уже, чёрт тебя подери! Делать мир добрей, ну надо же…
— Это не всегда получается, кэп, — торжественно произнёс Дидье Бланшар и забавно сморщил нос перед тем, как наконец улыбнуться от уха до уха. — Не всегда получается… но надо стараться.
Часть 9. Дезире
Фрегат «Разящий» и бриг «Чёрная Маркиза» бок о бок раскачивались на волнах, и Джейсон Кендалл, боцман «Разящего», то и дело с беспокойством косился на затянутое молочной пеленой сумрачное небо. По всем приметам, надвигалась буря.
Но капитан и канонир фрегата, так же, как и капитан «Маркизы» Дидье Бланшар, нимало не волновались о погоде. Их заботило совершенно другое.
Они вели ожесточённый спор в капитанской каюте «Разящего», каюте Эдварда Грира.
Грир с Мораном, конечно, заранее предвидели, что, заслышав об их намерениях, Дидье, во-первых, взовьётся до самого прокуренного потолка каюты, а во-вторых, развопится, как стая ворон.
И не ошиблись.
Если бы, конечно, вороны могли богохульствовать на квебекском наречии.
— Tabarnac de calice d'hostie de christ! — проорал Дидье, срываясь с места. Зелёные глаза его потемнели и метали яростные молнии — прямо-таки на зависть Зевсу-Громовержцу.
Грир даже отвернулся, чтобы скрыть улыбку, и встретился взглядом с Мораном. Канонир изо всех сил кусал губы, чтобы не рассмеяться.
— Почему я?! — продолжал разоряться Дидье, упершись кулаками в дубовую столешницу и переводя пылающий гневом взор с Морана на Грира и обратно. — Почему не ты, например?! Mon hostie de sandessein, да ты посмазливей многих девчонок будешь!
Он обвиняюще ткнул пальцем в сторону Морана, который с удовольствием рассмеялся, уже не скрываясь.
— Потому что Бартон, комендант Сан-Фернандо, по слухам, без ума от блондинок. По крайней мере, толкуют, что последняя сбежавшая от его занудства бабёнка как раз была белобрысой пышечкой, — отозвался Грир как мог бесстрастней и исподтишка показал Морану кулак.
Не стоило ещё больше злить парня, которому предстояло эдакое непотребство и глумление. А в том, что Дидье рано или поздно на это глумление согласится, Грир не сомневался.
Хотя он понятия не имел, кого там на самом деле предпочитает комендант крепости, этот засохший сухарь, полжизни просидевший на груде камней, гордо именуемой островом Сан-Фернандо.
— Putain de tabarnac! — прорычал Дидье, рухнув обратно на стул и со стоном запустив обе пятерни в свои русые лохмы. — Вы в своём уме, garcons? Ну какая, какая из меня девчонка, вы посмотрите на меня повнимательнее!