Черная охота
Шрифт:
Он подошел к домику вплотную, мяукнул возмущенно и застыл. По боковой стене вниз к земле протянулась темная дорожка с непривычным, но манящим и возбуждающим запахом.
— Багир, Багир, поди сюда! Кис-кис-кис! — заметила его женщина с ведром. — Поди, что дам!
Он заторопился, залакал из натекшей лужицы, искоса поглядывая на приближавшуюся женщину.
Крик ее, резкий и пронзительный, заставил Багира съежиться, прижать уши, и только потом котенок сообразил, что нет в крике ни гнева, ни злости, а единственно
Петров ставил в бритвенный станок новую кассету. Парные лезвия. Интимно и деликатно. Придает благообразный вид.
Он сидел у открытого окна, смотревшего на зеленые кусты.
Крик разорвал утро.
Петров бежал по базе, мимо нерешительно выглядывавших из жилищ заспанных обитателей.
Повариха, завидя его, смолкла. Домик Рогова.
— Что случилось?
— А-а… — повариха показала на хижину.
Да, такой цвет ни с чем не спутаешь. Петров подошел ближе.
— Опять у вас что-то стряслось! — начальник базы, отдуваясь, торопился к ним.
— Не у меня. У вас. Мое дело сторона, могу и уйти.
— Подождите, подождите, Виктор Платонович. У меня, конечно, у меня. У нас, — он заметил лужицу крови. — Откуда? — голос растаял.
— Полагаю, изнутри, — Петров обернул руку носовым платком.
Хижина стандартная, два на три с половиной, обстановка спартанская. Из предметов роскоши — чайник. Чисто — если не считать залитую кровью стену. И кровать — узкая, сиротская, на которой в царственном пурпуре простыней лежали аспирант Владимир Рогов и — отдельно — его голова.
Рваная, измочаленная, изгрызенная культя шеи. Именно изгрызенная.
Петров повернул лежавшую голову. Полный перелом второго шейного позвонка. Отрыв.
Он выбрался наружу, стараясь не замазаться кровью.
— Видал я вас всех! — Начальник бросил трубку на рычажок аппарата. — Не едут, бастуют, Милиция и прокуратура на месте, но водители заблокировали гаражи и улицы.
— Скверно, — Петров пододвинул телефон к себе — старый, в трещинах, залепленных изолентой; держится на честном слове, как и держава; но что может быть прочнее?
— Алло, больница? Дежурного врача… — он подождал, слушая свист на линии. За стеной кладовщик выговаривал кому-то за разбитый графин.
— Здравствуйте! Я по поводу вчерашнего больного с отравлением, Муратова… Убежал? Когда? Спасибо…
Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел…
Начальник ожесточенно крутил диск:
— Девушка, девушка, мне область! Как, и вы бастуете? Но мне позарез… Алло, алло! — он подул в трубку. — Молчат…
— Жалею, что раньше не уехали, — Вера укладывала чемодан спеша, вещи топорщились, выбивались из-под крышки. — Кошмар, а не отдых, каждый день убивают людей. А что сотворили с аспирантом? И никому дела нет, милиция даже не приехала! Антон, бросай удочки, их папа захватит. У Фроловых на всех места в машине нет, тебе и так придется на коленях сидеть. Дай сумку, обувь уложу, — она раскрыла ее, заглянула внутрь. — Что это? Нож? Откуда?
— Нашел.
— Незачем тебе, не игрушка. Никита, выбросишь, ладно?
В дверь постучали.
— Разрешите? Я попрощаться. Слышал, уезжаете, — Петров увидел нож. Однако! Вооружаетесь?
— Антон подобрал, — Вера прошла на веранду. — Фроловых посторожу.
— Где же валяются такие штучки? Позволь подержать, а?
— Кто-то в пень его воткнул и забыл. Я случайно набрел, муравейник искал и увидел. В тот день, помните…
— Когда мы на машине ездили? — подсказал Петров Антону.
— Да. Там направо маленькая полянка есть…
— Никита, выноси чемодан, — скомандовала, воротясь, Вера.
Антон, подняв сумку, пошел за отцом. Петров подождал.
Вернулся Никита.
— Отправил?
— Не повредит сменить обстановку.
— Пожалуй. Никита, давай меняться, я тебе компас дам за нож.
— Берите так, мне он ни к чему.
— Ни к чему — хорошо. А вот кому — к чему? Не признается…
Шесть легковушек вырулили на дорогу и куцым караваном потянулись вон.
— Закурлыкали, журавушки, — кивнул вслед Петров.
— Бегут, — сплюнул Леонид. — Забоялись, в город захотелось. Моя тоже с ума сходит, увози — и все тут. А на чем?
— Вы бы напросились к кому.
— Опоздал. А автобуса у базы нет.
Петров разрезал яблоко новоприобретенным ножом пополам.
— Угощайтесь.
— Спасибо. Что с женой делать? Истерика…
— Кстати; тут неподалеку хутор, у хозяина грузовик. Поговорите. Думаю, за хорошую мзду он отвезет вас на станцию. Двадцать километров пешком не пройдешь.
— Хутор?
— Километров пять отсюда, не знали? Могу велосипед одолжить, у меня складной.
Грузовик вкатился в распахнутые ворота и остановился.
— Соблюдайте порядок, а то не поместимся, — энергичная женщина выросла у борта. — С детьми — в первую очередь! Деньги сразу водителю отдавайте!
— «Титаник», — вздохнул Никита.
— Едешь? — Петров дзинькнул велосипедным звонком.
— Надо бы, да места, боюсь, не хватит. А вы?
— Погожу. Закроют базу — вывезут.
Старушка влезла на приставленный табурет и, подталкиваемая сзади, карабкалась выше.
— Руку дайте! Руку дайте! — кричала она хрипло. — Тащите меня!
— И я остаюсь, — решился Никита.
— Осторожно, вы мне все раздавите!
— Надо бы ссадить человек пять, — водитель с трудом закрыл борт.
— Леня, а как же ты? — выглянула из кабины Ирина.
— После приеду, после, не волнуйся, — Леонид состроил дочке козу. — Не сегодня — так завтра.
Он поднял опрокинутый табурет, сел на него и не слезал, пока машина не скрылась за поворотом.