Чёрная пантера с бирюзовыми глазами
Шрифт:
– Просто Рэнди.
– Почему? Это ведь твоё имя.
– Оно кажется мне излишне вычурным.
– А мне нравится. И очень тебе подходит. Я буду звать тебя Мирандой.
– А тебе бы понравилось, если бы я стала звать тебя Габриелем?
– Почему бы и нет? – он усмехнулся и развёл руками. – В конце концов, это ведь моё имя.
– Ладно, – я махнула рукой, понимая, что этот спор я проиграла. – Зови, как хочешь.
– Жду тебя на кухне, Миранда, – уже в дверях обернулся Гейб. – Найдёшь?
– Найду, Габриэль, – не удержалась я. – По запаху.
– Отлично! – и он исчез, прикрыв за собой дверь.
Пожав плечами, я подхватила выбранную одежду и направилась в душ. Итак, для Гейба Линда – уже прошлое, он для неё – вряд ли, иначе откуда у всех такой интерес к её реакции на моё вселение в этот дом? Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления.
Быстро приведя себя и свою комнату в порядок, я направилась в сторону кухни, ориентируясь по запаху и голосам. Голосов было довольно много. Наконец я отыскала просторную и светлую кухню. За довольно большим столом расселись мужчины, кроме уже знакомых мне Филиппа и Стивена ещё четверо, плюс Гейб и дети. Все мужчины выглядели довольно похожими – высокие, крепкие, мускулистые, на вид примерно одного возраста – где-то около тридцати, как и Гейбу. В их лицах проскальзывало явное фамильное сходство, которое угадывалось так же и в детских лицах.
У большой современной плиты хлопотали две женщины, одна на вид лет двадцати пяти, другая заметно старше, я дала бы ей больше сорока. При этом молодая заметно опекала старшую – забирала у неё из рук тяжёлую сковороду и вручала что-то более лёгкое, отстраняла от огня, в общем, у меня создалось впечатление, что та, что постарше – маленький ребёнок, которому позволяют помочь, но не разрешают подвергать себя любой, даже минимальной опасности. Причём старшая принимала такое обращение без возражений, лишь изредка закатывала глаза и чуть покачивала головой. Было чувство, что она уже привыкла и смирилась с этим. Я некоторое время наблюдала за ними, стоя в дверях и пытаясь понять эти странные взаимоотношения. Потом решила не заморачиваться, а позже расспросить Вэнди. Список моих к ней вопросов рос с поразительной скоростью, в основном благодаря утренним тирадам Томаса.
В данный момент Вэнди заново пересказывала свою историю похищения и побега. Мужчины время от времени задавали вопросы, выясняя всё, до мельчайших подробностей. Тут Гейб заметил меня и пригласил войти, представив всем как Миранду. Вздохнув, я в который раз уточнила:
– Просто Рэнди! – понимая, что самого Гейба мне уже не переубедить.
Меня усадили за стол, на котором стояло много огромных блюд с оладьями, жареным беконом, омлетом, варёными яйцами, пончиками, колбасками и множеством другой еды. Мужчины накладывали себе на тарелки настоящие горы еды, и с аппетитом их уминали, а женщины периодически подкладывали новые свежеиспечённые-жареные-варёные вкусности на стол. Передо мной тут же оказалась тарелка, в которую я, мысленно пожав плечами, стала накладывать всего понемногу, в результате наложив себе не меньше, чем мужчины. Ну и ладно, я всегда любила поесть, а на моей фигуре это вообще никак не отражалось. А стесняться своего аппетита и клевать, как птичка, я не собираюсь!
Гейб представил мне тех, кого я ещё не знала.
– Это Адам, Диллон, Пирс и Себастьян. Алана, – он указал на ту, женщину, что помоложе, – жена Себастьяна, а Люси – Филиппа.
Все представленные улыбались и кивали мне, я улыбалась и кивала в ответ. Я обратила внимание, что жена Филиппа была старше него, причём намного, но удивило меня не это. А то, что у Аланы явно прослеживались те же самые фамильные черты, что и у всех остальных в комнате, кроме Люси и меня – и вот это действительно было странно. Но никто мне ничего не объяснил, словно это было в порядке вещей, поэтому спрашивать я тоже ничего не стала. Список вопросов к Вэнди рос в геометрической прогрессии.
Вэнди продолжила свой рассказ, я время от времени тоже вставляла пару реплик. Когда мы дошли до встречи возле поваленного дерева, в разговор вступил Стивен, рассказав остальным, как быстро у меня произошла регенерация, даже быстрее, чем у них.
– Быть такого не может! – воскликнул Адам. – Она ещё слишком юная, на вид ей лет пятьдесят, ну пятьдесят пять, не больше.
Томас и Вэнди захихикали, а мне захотелось стукнуться головой об стол. Но было жаль тарелку с таким вкусным беконом, который я как раз в этот момент уничтожала.
– Мне двадцать четыре, – со вздохом оповестила я собравшихся.
– Это невозможно! – раздался нестройный хор голосов, в котором выделялся расстроенный голос Гейба:
– Так ты, оказывается, совсем ещё ребёнок! А я думал, ты уже взрослая…
Я оглядела заставленный стол, вздохнула, подняла свою тарелку и попросила сидящего рядом Томаса подержать её. После чего несколько раз стукнулась лбом об стол. Все, замерев, растерянно смотрели на меня, но после третьего удара Гейб, словно очнувшись, перехватил меня за плечи, не позволяя удариться ещё раз.
– Что ты делаешь! Ты же поранишься.
– Заживёт, – сквозь зубы процедила я.
– Зачем ты это сделала? – ощупывая мой лоб недоумевал Гейб.
– Чтобы проснуться! Потому что я, похоже, сплю, а во сне попала в параллельную вселенную, где люди в пятьдесят лет считаются детьми!
– Но Миранда, мы не люди, ты же знаешь. И ты тоже не человек.
– Но я была человеком! Большую часть жизни! И для меня пятьдесят лет – это уже старость!
– Вот спасибо, – пробормотала себе под нос Люси.
– Дорогая, тебе всего только сорок семь, ты совсем ещё молодая, – утешил её Филипп.
– Что значит «была человеком»? – переспросил Гейб.
– То и значит. До четырнадцати лет я была простой человеческой девочкой. А потом вдруг изменилась.
Сначала Вэнди, потом Томас, теперь Гейб со товарищи. Сколько ещё раз мне придётся пересказывать свою историю? Может, мне её написать, распечатать и выдавать всем любопытствующим. А их, мне кажется, будет немало, поскольку я, похоже, для них не меньшая диковина, чем для людей.
Вздохнув, я приступила к рассказу. Пришлось изложить всё довольно подробно, включая то, почему я не знаю, кто я такая на самом деле. Многое в моём рассказе вызывало у слушателей недоумение, и, как ни странно, больше всего их удивляло то, что я стала бессмертной – они именно так называли моё преображение, – до того, как стала взрослой, а после этого продолжила расти.
У оборотней всё было иначе. В принципе, их дети мало чем отличались от человеческих в плане смертности – они были так же уязвимы, разве что инфекционные болезни их не брали. Но всё же, отличия были, и весьма заметные. Пониженная температура тела, ночное зрение, ещё кое-что, по мелочи, а главное – взросление в три раза медленнее, чем бывает у обычных детей.