Чёрная пантера с бирюзовыми глазами
Шрифт:
Присутствующие тоже развеселились.
– Нет, – сквозь смех успокоил меня Гейб. – Мои «малыши» уже давно сами в состоянии поменять себе подгузники.
Теперь мне стало понятно присутствие Аланы и Адама на кухне, в доме Гейба. Да и Себастьяна, как мужа Аланы – тоже. В конце концов, этот дом слишком огромен для двоих.
– Вы тоже здесь живете, да?
– Нет, – покачал головой Адам. – У нас у всех есть свои собственные дома. Просто мы время от времени собираемся здесь всей семьёй. Если есть повод. Или просто так.
– И сегодняшний повод – возвращение Вэнди, – подхватил
– Отец нам все уши прожужжал этим утром, – пояснил Пирс. – Твоё слишком быстрое исцеление просто заворожило его.
– И не только исцеление, – с усмешкой добавила Люси, многозначительно взглянув на руку Гейба, по-прежнему обнимавшую меня.
Я снова запуталась.
– Ваш отец?
– Это я, – пояснил Филипп.
Так, ясненько. Значит, Гейб отец Адама и Аланы, а Филипп – Пирса и Диллона, с этим разобрались. Только в каком родстве между собой находятся обе эти троицы? И я предположила то, что мне казалось самым логичным.
– Филипп, а вы – брат Гейба?
Снова смешки. Ну, это нечестно! Я же не ясновидящая. К тому же они все тут похожи и на вид одного возраста. Я надулась.
– Совсем вы девочку запутали, – покачала головой Люси. Она единственная из присутствующих не смеялась. – Вы-то привыкли, а вот стороннему человеку разобраться в ваших реалиях ой как непросто.
– Но Рэнди – не человек! – возразил ей Томас.
– Она выросла как человек. И я понимаю, как ей сейчас непросто, сама в своё время через то же самое прошла.
А потом повернулась ко мне и пояснила:
– Филипп – сын Адама.
Филипп – сын Адама, который в свою очередь сын Гейба, тогда Пирс и Диллон... Наконец в моей голове сложилась полная картина, и я в шоке взглянула на Гейба.
– Ты... ты... ПРАДЕДУШКА?!
Он внимательно вгляделся в моё лицо и поинтересовался.
– Это для тебя проблема?
Его лицо было серьёзным, даже слегка взволнованным. Ему на самом деле был важен мой ответ. Мой честный ответ.
Я на секунду задумалась. А в чем, собственно, проблема? Вот передо мной сидит мой мужчина. МОЙ! Тот, с которым я отныне связана навек. Он выглядит молодым, но я и раньше понимала, что он намного старше, чем выглядит. Хотя бы из-за своего замедленного взросления. И конечно, он не мог быть на самом деле очень молодым, поскольку являлся главой поселения. Но всё это я знала в теории.
А теперь я получила своим подозрениям наглядное подтверждение. Взрослые дети, внук и, господитыбожемой – правнуки! Мой, воспитанный на человеческих реалиях, мозг бился в истерике, пытаясь все это соотнести с тридцатилетней внешностью Гейба.
А сердце напевало в ответ: «Да какая разница?» И правда. Меня ошеломило наглядное подтверждение возраста Гейба, но разве в моем отношении к нему что-то изменилось? Да ни грамулечки! Осознав это, я уточнила у Гейба, который терпеливо ждал моего ответа:
– А твои правнуки тоже уже умеют сами менять себе подгузники?
Лицо Гейба заметно расслабилось, левый уголок рта дёрнулся в сдерживаемой улыбке, но он ответил мне со всей серьёзностью:
– Умеют.
– Тогда никаких проблем, – пожала я плечами и расплылась в улыбке. Все вокруг тоже заулыбались, а Томас попытался меня «успокоить».
– Это у Гейба ещё мало потомков. У нашего брата Ричарда их восемь поколений!
Но мой мозг уже больше не желал пугаться. Заявив: «Пофиг», он отправился медитировать, глядя на волны воображаемого океана. А сердце подхватило: «Пофиг, пофиг», напевая это слово на весёлый мотивчик и пританцовывая в такт.
Я поняла, что рассказ снова ушёл в сторону. Наличие правнуков у моего мужчины меня тоже в итоге сделает прабабушкой? Или нет? Ладно, как говорила Скарлет: «Я подумаю об этом завтра». На меня уже столько информации свалилось, не стоит ещё и на этом зацикливаться.
– Стивен, а что дальше было с Роджером?
– Дальше? Ну, его очередная ошибка стоила ему возможности получить хоть какие-то сведения о похитителях. Он набросился на своих охранников, которые не ожидали такой прыти от тяжелораненного. Но всё же попытались снова отстреливаться, чем взбесили его ещё больше. Заработав ещё несколько ранений, не столь опасных, чтобы потерять сознание, но достаточно болезненных, он начал крушить всё вокруг.
Итог: все, кто летел с ним – мертвы, вертолёт потерял управление, поскольку приборная панель была просто разбита вдребезги, упал на землю и взорвался. Роджер успел выпрыгнуть до падения и отбежать достаточно далеко, чтобы не пострадать от взрыва. Но всё, что могло бы хоть как-то указать ему на местоположение жены и дочери, было уничтожено. С тех пор он, как одержимый, пытается их отыскать.
– Как? – раздался тонкий голосок от двери.
Я обернулась. В комнату вошла Вэнди и ещё одна девочка, выглядевшая лет на шесть-семь. Бетти. Видимо, они, пока шли по дому, слышали рассказ Стивена – дверь-то осталась открытой. Девочки подошли к нашему кружку и уселись вдвоём на одно кресло, которое им пододвинул Себастьян.
– Как может. Он уверен, что если бы полёт продолжился, то вертолёт привёз бы его в нужное место. А вертолёты, в отличие от машин, которым нужны дороги, летают по прямой. Поэтому он соединил на карте свой дом и точку, куда рухнул вертолёт, продолжил линию и теперь прочёсывает местность в нужном направлении. Надеется, что используя наши сверхспособности, сможет услышать, учуять, вычислить место, где держат его семью. Пока – безрезультатно.
– Мы тоже пытаемся вести поиски. Но у нас вообще никаких зацепок. Мы ничего не знаем об этой организации. Кто они? Почему забрали Вэнди, а потом её родителей? Что им вообще нужно? Мы тычемся вслепую.
– Им нужны мутанты, – уверенно произнесла я. – Или те, кого они таковыми считают.
– Откуда ты знаешь? – спросил Пирс.
– Они и за мной приезжали. Мои приёмные родители решили сдать им на опыты своего «зомби», то бишь меня. Я узнала их эмблему. Она была и на тех, кто приехал за мной, и на тех, что гнались за Вэнди.
– А как тебе удаль от них сбежать? – удивился Филипп.
– Я к ним и не попадала. Услышала их разговор с моими «родителями» и удрала из дома. Я понятия не имею, как мой приёмный отец с ними связался. Но это абсолютно точно та же самая организация. И, говоря обо мне, они произносили это слово – «мутант».