Чёрная пантера с бирюзовыми глазами
Шрифт:
– Гунни… Гунни… как?
– Гуннихильда. Старшая из моих сестёр.
– Господи, как можно назвать так ребёнка?! Вы её что, сразу же возненавидели?
– Поверь, в своё время это было очень модное и красивое имя, – усмехнулся Гейб.
– А ты, – подозрительно прищурилась я. – Ты же тоже сменил имя, верно? И как же тебя звали раньше?
– Катберт, – пожал Гейб плечами.
– Катберт, хммм… – я покатала имя на языке, пытаясь «распробовать» и вынесла вердикт: – Жить с этим можно, но Габриэль всё же лучше.
– Дело привычки. Кстати, оно означает «блистательный», – скромно заметил Гейб. – Я про Катберта.
– Ух ты! – восхитилась я, а потом вновь подозрительно прищурилась. – А откуда ты это знаешь? В интернете нашёл?
– Ага, погуглил, – рассмеялся Гейб. А успокоившись, покачал головой. – Миранда, я это просто знаю. Это же не какой-то набор звуков, это было обычное слово. На староанглийском.
– Ты знаешь староанглийский?
– Конечно, знаю. Я говорил на современном английском лишь малую часть своей жизни.
Малую? Он сказал МАЛУЮ часть жизни?
– Ну же, Рэнди, спроси же его, наконец! – послышался сзади насмешливый голос Пирса. – Иначе тебя просто разорвёт от любопытства.
Я вздохнула. Ладно, я задам этот вопрос, как бы не боялась услышать ответ. Я и так уже поняла, что мой Гейб очень и очень стар. Календарно стар. Но так ли это страшно, если физически ему навеки тридцать? Глубоко вдохнув, я выпалила:
– Гейб, сколько тебе лет?
Какое-то время он не отвечал, поглядывая на меня вроде бы даже с опаской. Потом вздохнул и выпалил:
– Я родился в двенадцатом веке.
– Ух ты! – выдохнула я. С ума сойти! Ему аж восемьсот лет, даже больше! По человеческим меркам – безумно много. Но я, кажется, уже стала перестраивать свой мозг под нечеловеческие реалии. Началось всё с того момента, когда Вэнди впервые рассказала мне про бессмертных, и я сообразила, что тоже являюсь таковой.
За эти несколько дней я постепенно стала привыкать к этому. И возраст Гейба меня практически не шокировал. Ну, подумаешь, восемьсот лет! Или даже девятьсот. Да ерунда совсем, на фоне вечности. Стоп. Тут что-то не сходится...
– Гейб! Объясни, как ты мог родиться в двенадцатом веке, если норманны завоевали Англию в одиннадцатом? Уж это-то я точно помню! Ты что, меня обманываешь?!
– Нет! – воскликнул Гейб и отчаянно замотал головой. – Я тебя не обманываю, я действительно родился в двенадцатом веке... До.
– До? – не поняла я. – Что значит «до»?
Вокруг нас раздалось сдержанное хихиканье – похоже, некоторым оборотням, которые внимательно слушали наш разговор, очень понравилось наблюдать за мучениями Гейба. Хотя смеялись не все. Я заметила, что остальные посматривают на него с сочувствием, а на меня… как-то непонятно, словно бы с опаской.
А Гейб, вновь глубоко вздохнул, покусал губу, бросил на меня нерешительный взгляд, потом снова отвёл глаза и, наконец, глухо, но чётко и раздельно, чтобы не допустить неправильного толкования, уронил:
– До. Нашей. Эры.
Мои кости куда-то вдруг исчезли из моего тела, и, выпустив руку Гейба, я опустилась на землю там, где в тот момент находилась. Задом я приземлилась прямо на какую-то сучковатую корягу, но даже не заметила этого. Мой мозг бился в конвульсиях, пытаясь переварить новую информацию. Он уже смирился с тем, что Гейбу почти девятьсот. Цифра невероятная, но, почему-то всё же казавшаяся вполне реальной. Я могла себе это представить. Я решила, что это не страшно. Но другая ЭРА?!
Новая информация сбила меня с ног. Буквально!
– Т-т-тебе т-т-три т-т-т-тыс... т-тыс…
Я никак не могла выговорить то, что огненными буквами пылало у меня в голове.
Оборотни, так же прервавшие свой бег, столпились вокруг меня. Гейб опустился передо мной на корточки и печально покачал головой.
– Вот этого-то я и боялся.
Краем сознания я заметила, как Адам дал Пирсу подзатыльник.
– Кто тебя за язык тянул!
– Я ж не знал, что она так отреагирует! Она же одна из нас!
– Да, но воспитывалась-то, как человек. Забыл, как человеческие женщины реагируют, когда впервые узнают наш возраст? А ведь мы их перед этим долго подготавливаем!
– Да что ты ему объясняешь! – покачал головой другой оборотень, тот, что был в нашей колонне за лидера. – Он же мальчишка совсем, ещё ни разу женат не был. Вот встретит свою женщину – поймёт. Им, молодым, только б посмеяться.
– Ты прав, Ричард. Поймут, когда время придёт. – И Адам пренебрежительно махнул рукой в сторону тех оборотней, что прежде смеялись над Гейбом. Теперь они выглядели пристыжёнными. – Мальчишки!
Всё это я воспринимала краем сознания, машинально отметив знакомое имя – Ричард. Брат Гейба. «Малыш Уолси». Но остальная часть моего мозга все ещё отказывалась связно мыслить.
Я почувствовала, как руки Гейба бережно подняли меня с земли, и оборотни снова тронулись в путь. И вновь меня посетило это чувство покоя, уюта и защищённости. Меня окружал такой знакомый и уже родной запах того, без кого я больше не мыслила своей жизни. Я была там, где мечтала провести остаток вечности – в объятиях моего мужчины.
И в этот момент, когда мозг все ещё зачарованно наблюдал за пылающими цифрами, не в силах собрать разбегающиеся мысли в кучку, встрепенулось моё сердце. Оно взяло огнетушитель, и вылило море пены на цифры, оставив от огня только пшик. А потом ткнуло пальцем в обуглившиеся останки, быстро превращающиеся в кучку пепла, и спросило:
«Неужели ЭТО настолько важно? Важнее того, чтобы провести жизнь вот в этих объятиях, чувствуя, как бьётся его сердце, как сильные руки берегут и лелеют тебя, как эти прекрасные бирюзовые глаза смотрят тебе прямо в душу? Неужели ты откажешься от всего этого из-за каких-то цифр?»