Чёрная пантера с бирюзовыми глазами
Шрифт:
– Так кто где, – пожал Томас плечами. – Работают.
Я огляделась по сторонам.
– Да где же тут работать-то можно?
– Можно на полях, можно со скотом, можно в цеху. Мы тут имитируем сельское хозяйство. Мы что-то типа секты-общины, поэтому чужаков не пускаем. Ну, про амишей, например, слыхала? Вот и мы притворяемся чем-то подобным. Конечно, то, что мы всё же используем машины, скрыть сложно, да мы и не скрываем. Просто местные знают, что к нам лучше не соваться.
– Понятно, – протянула я, хотя не особо много поняла.
– Это такой способ защиты. Если власти начнут, например, перепись населения, – нам придётся туго. Но нас не трогают. Гейб как-то всё это утряс. Но нам приходится делать вид, что мы живём за счёт сельского хозяйства. Выращиваем бычков, овощи, есть у нас тут и молочная ферма, и птицеферма, а так же пара небольших цехов по изготовлению колбас и сыров, ну и всего остального. Продукцию реализуем в ближайших поселениях, и она, кстати, очень ценится, как экологически чистая.
– Значит, вот где сейчас все?
– Нет, там только часть. У нас же в основном всё механизировано, там присутствие человека не особо требуется. Да и один оборотень с лёгкостью справится с работой, которая даже десятерым обычным людям не под силу. Нет, основной народ сейчас сидит по домам, в своих кабинетах, за компьютерами. И управляет своими компаниями на расстоянии.
– А почему они не живут там, где находятся их компании?
– Иногда живут и там. Но всё время это невозможно – люди замечают, что мы не стареем. Пусть лучше пореже видят своих боссов, чтобы забывать, как те выглядят. А потом можно и вовсе «умереть» и появиться снова в виде собственного наследника – сына, племянника… И потом – здесь мы среди своих. Не нужно прятаться, не нужно скрывать свою сущность, следить за каждым шагом и словом, просчитывать каждое движение.
– Но вы всё же живёте среди людей.
– Да, но недолго. Чаще всего – семьи с детьми или молодёжью, которая должна учиться. Или холостяки, которые ищут себе жён. Или просто те, кто устал от местной изоляции. Как правило, нет таких, кто либо безвылазно жил бы здесь, либо только среди людей. Мы практикуем чередование. Здорово, что когда мы будем там жить в следующем году, ты будешь с нами. И Лаки тоже.
– Если ты так давно мечтал о собаке, – я решила не заострять внимание на абсолютной уверенности Томаса, что я теперь в его семье навсегда, поскольку и сама не собиралась никуда от них уезжать. – То почему раньше её не заводил?
– Гейб не разрешал.
– Почему?
– Он не любит собак. Когда он был совсем маленьким, его покусала собака. Сильно. У него остались огромные шрамы на лице, он выжил просто чудом.
– Но у него же нет никаких шрамов!
– Конечно, нет. Они исчезли после перерождения. Но юность они ему здорово испортили. Девушки от него шарахались, мужчины отводили глаза. За глаза называли уродом, но он-то слышал! Короче, хорошего мало. И собак он с тех пор терпеть не может.
– Бедняга! – я почувствовала, как слёзы навернулись мне на глаза. Я представила маленького Гейба, потом юношу, от которого все шарахались. – Я бы ни за что от него не отвернулась!
– Верю, – усмехнулся Томас. – Думаю, Гейб-пантера ещё страшнее, чем Гейб-в-шрамах, но тебя это, вроде бы, не испугало, верно?
– Верно, – кивнула я. – Подумаешь, пантера! Не крокодил же. Значит, вот почему он не разрешал тебе завести собаку?
– Да. А я так мечтал. Гейб разрешил как-то завести кота. Но это было совсем не то. Да, маленький котёнок был забавным, но он слишком быстро стал взрослым, и не хотел играть со мной. Это было скучно. И хомячки тоже. Больше я их не заводил. А теперь у меня всё же появилась собака.
– Но почему же Гейб согласился взять Лаки? – недоумевала я. – И не просто согласился – сам предложил. Я даже не просила.
– Не просила, но хотела, верно?
– Да, очень хотела.
– Ну и чему ты удивляешься? – пожал плечами Томас. – Гейб для тебя Луну с неба притащит, не то что собаку. Ты что, до сих пор этого не поняла?
Я остановилась, удивлённо глядя на него. Томас, чуть пройдя вперёд, притормозил, поняв, что я остановилась, обернулся и покачал головой.
– Похоже и впрямь не поняла. Конечно, ты же не знала Гейба раньше. Ничего, скоро всё сама узнаешь. Вот вернётся…
Мальчик осёкся, глядя на что-то за моей спиной. Лаки, обожающий этот мир и готовый облизать любого, кто был в пределах досягаемости, вдруг прижал уши к голове, вздыбил шерсть на загривке, оскалил зубы и глухо зарычал. Удивлённая его поведением, я обернулась и увидела стоящую в нескольких метрах от нас Линду. Возможно, она вышла из одного из коттеджей, мимо которого мы недавно прошли, или догнала нас. Увлечённая разговором, я не услышала её приближение и даже не отреагировала на её запах. Потому что просто отключилась, по привычке. Ведь я не была настороже, в этом идиллическом месте я была полностью расслаблена. И поэтому подпустила врага слишком близко.
Линда смотрела прямо на меня, и в её глазах горела откровенная, неприкрытая ненависть. Поняв, что я её увидела, она процедила сквозь зубы.
– Я же говорила, что когда-нибудь мы встретимся снова. Один на один.
Глава 12
Преступление и наказание
– Она не одна! – возмущённо воскликнул Томас. – Нас трое!
Линда перевела на него презрительный взгляд и выплюнула:
– Два щенка! Да я вас мизинцем раздавлю.
– Поаккуратнее! – тут уже нахмурилась я. Одно дело – угрожать мне, и совсем другое – беззащитным существам за которых я несу ответственность.
Томас набычился, Лаки зарычал ещё громче. Если они бросятся меня защищать… Может, ребёнка она специально и не тронет, но пса точно не пожалеет. К тому же мальчику может прилететь «рикошетом», а это опасно.
– Томас, уведи Лаки, – попросила я и добавила: – Пожалуйста.
Мальчик растерялся. С одной стороны он чувствовал себя моим защитником, с другой – прекрасно понимал, что пёс может погибнуть только потому, что попытается меня защитить. На какое-то время он застыл, переводя взгляд с меня на Лаки, потом на Линду, и снова на меня. При этом Линда, так же как и я, стояла молча, дожидаясь его решения. Думаю, хотя она и не питала тёплых чувств к Томасу, но прекрасно понимала, что способна легко его убить. Слишком легко. А этого ей Гейб никогда не простил бы. Поэтому она так же предпочитала, чтобы он ушёл.