Черная Пасть
Шрифт:
– Я вас, Сергей Денисович, ждал вчера, - сказал Максаков, приглашая Сергея в свой крохотный, с чайным столиком в левом углу, у окна, уютный кабинетик.
– Да, я уже знаю, когда вы приехали.
– Максаков предупредительно сделал ему знак рукой не возражать пока.
– Не в укор говорю, а просто хотелось встретиться с вами до отъезда Кагановой.
– Не знал я, что будет такая нужда!
– удивленно ответил Сергей, стоя около знакомой карты Каспия, родного Кара-Богаз-Гола... Карта занимала почти весь простенок и была как бы огромным окном в пустынный, далекий и близкий мир.
– Ева Казимировна очень торопилась с убытием!..
– Не потому ли, что мы не встретились? Максаков осторожно, не касаясь бокового зачеса,
– Согласен, Сергей Денисович: одна сторона спешила, а другая - не торопилась, - Максаков через полуоткрытую дверь сказал секретарше, чтобы его соединили с директором машиностроительного завода.
– Впрочем, Каганова успела свое сказать! Мне хотелось бы вас послушать. Только знаете, Сергей Денисович, хочу полной откровенности между нами. Не для готовящейся коллегии и министерских реляций. Я хочу лично уяснить... Один ваш товарищ из Бекдуза пригрозил народным контролем и особым разбирательством....
– Зачем же грозить!
– Сергей вдруг почувствовал себя почему-то свободнее, глубоко вздохнул и, переступив с ноги на ногу, оперся рукой о простенок с картой, утвердив ладонь как раз посредине Каспия.
– Грозить не следует, но для улучшения дела и развития Кара-Богаза не грешно воспользоваться помощью заинтересованных организаций.
– Следствием, инспекцией?
– Прояснением...
– Согласен. Такая помощь не повредит. Прояснение необходимо, хотя и без того многое стало для нас проясняться.
Сергея удивила осведомленность Максакова не только в делах с печами "кипящего слоя", но и в более пикантных вещах, касающихся как общих знакомых, так и самых близких друзей.
– В раскаленную печь бросаться, по меньшей мере, безрассудство, - сказал между прочим увлеченный откровенной беседой Максаков, - но я на твоем месте, Сергей, поступил.бы так же! Ты правильно все понял и оценил: и для себя, и еще больше для других это надобно сделать! Вот это и я считаю живинкой, божьей искрой в человеке! Увлечься и зажечь других - к этому надо нам всегда стремиться.
– В эту минуту юный Максаков был еще меньше похож на начальника управления, и с ним стало как-то еще надежнее, чувствовалось рядом плечо друга, и светлая сила.
– И я верю, что Игорь Завидный тебя не понял... Главного он не понял: зачем ты полез гореть в "их" печь, как бы не веря в нее, отвергая!.. Но я тебя отлично понял. В этом есть что-то более важное, чем сам предмет. Я тебе это так поясню...
– Не надо, - ответил, волнуясь, Сергей, - я побывал за той чертой...
Они сели на простенькую кушетку, совершенно не канцелярского типа, с двумя тоненькими валиками и выпуклым клеенчатым брюшком.
– Ева Казимировна похвалила тебя, Сергей, за огненную прыть, - сказал Максаков, - но заподозрила в фиглярстве и заискиваньи перед ней, мол, на всякий случай! Обещала рассказать о твоей доблести своим друзьям. Прославишься.
– Лихая слава, если она от Евы Казимировны!
– выкрикнул Сергей так громко, что секретарша поспешила притворить дверь кабинета. Находило такое на Брагина: от чрезмерной искренности он порой возвышал голос до скандального крика.
В разговоре с начальником управления Сергей со стыдом подумал
Не дозвонившись до директора завода, на котором делались сульфатосборочные машины для Кара-Богаза, Николай Максаков вместе с Брагиным поехали прямо на завод. И эта поездка сильно помогла.
В первый же день Сергею удалось разрешить самую главную заботу с машинами и капроновой пряжей для щеток, которую "контрабандным" путем ловкий Бамат приспособился добывать у рыбаков. Знал Максаков и о нуждах бишофитной установки. Тут все обстояло сложнее, было связано с Ферганой и Главком, однако и в этом Максаков помог. Перед концом работы он уехал в Совет Министров, пообещав позвонить вечером на квартиру Виктору Праль-никову, с которым, оказывается, Николай Максаков был близко знаком. Сближали их, по всей вероятности, не только жгучие проблемы Кара-Богаз-Гола. Они вместе писали историю Прикаспия и, как оказалось, крепко дружили с пограничниками, вместе выезжали в долину Гяурса и предгорья Копет-Дага поохотиться на красавчиков, турту-шек и более крупную живность - архаров, облюбованных к "отстрелу".
Возвратившись с завода в управление, Сергей Брагин получил от секретарши бумажный квадратик с номером телефона... Звонил Виктор Степанович. Он сегодня дежурил з редакции по выпуску номера и просил Сергея хозяйничать в доме.
Это было к лучшему. Сергею хотелось побыть одному и позвонить в Кара-Богаз, как было условлено, Чары Акмурадову. Новостей хоть отбавляй, надо было о многом рассказать, посоветоваться. Отъезд Сергея из Ашхабада видимо, задержится, хотя несколько сульфатосборочных машин уже отгружалось. Появились новые хлопоты, куда более важные: принято решение о форсированном строительстве завода. Но и после этого печи "кипящего слоя" оставались темой для самых серьезных разговоров. История с печами многому научила, надо было сделать здоровые выводы для новых дел. Это был наглядный урок, когда жизнь расчищала дорогу новому, передовому и убирала с пути мелкие, непрочные и недолговечные поделки. После беседы и совместных хлопот с Николаем Ивановичем Максаковым для Сергея стали более отчетливо видны новые горизонты и широкая поступь Большой химии.
Сергей долго бродил по городу. Обедал на "Горке", на вершине древнего кургана ашхабадской крепости, приспособленной под летний ресторан. На обильно политой площадке, с которой открывается замечательный вид на Копет-Даг и зеленые разливы города, во вьюнковой беседке, на ветерке Сергей засиделся дотемна. После зашел в Ленинский садик, постоял возле удивительных узоров на памятнике Ильичу, о которых сложено множество стихов, а фотографии этих литых ковров ходят по всему свету. Хотелось подольше побродить по родному городу, меняющемуся и растущему с неимоверной быстротой и ширью; тянуло побывать в парках и на площади Карла Маркса, где шипели и лучились фонтаны... По проспекту Свободы, считавшемуся до войны самым длинным в мире, Сергей неторопливо пошел к стадиону, возле которого приютился легонький, сборный домик Виктора Пральникова.