Черная Пасть
Шрифт:
– Взгляни, Ягмур, какая муть!.. Привозная вода быстро мутнеет. Свою надо опреснять. Слышал, на Мангышлаке какой атомный опреснитель отгрохали!.. Будет время, и у себя такой же самоварчик заведем.
– Да, Сережа, это будет здорово; своя пресная вода, мощная газовая река, которая уже идет к нам, обилие электричества!.. Держись, Черная пасть! Все богатства выжмем из Кара-Богаза, и скажем - мы с честью выполнили завет Ильича. Я уверен, что мы скоро так скажем!
– Ягмур Борджаков подошел к карте, провел рукой по голубому припаю Каспия, напоминавшему тучный курдюк овцы.
– Вот для этого и надо нам надежной, стоящей техникой
– Будем считать, что мы начали решительное наступление, и ленинский завет уже выполняется. Главное сейчас - делать все лучше и быстрей!
– Попробуй разгон взять, если под ногами такое вот путается!
– ворчал Мамраз.
В дверь постучали, притом очень странно, ударили около пола чем-то крепким, тяжелым и угловатым.
– Зайдите,- на правах старшего ответил на стук начальник смены Мамраз.
Широкая, обитая толстой мякотью дверь аппаратной отворилась и на порожке встала Степанида Маркеловна с ружьем на плече, с арбузом под мышкой и кастрюлькой в руке. Она прошла прямо к столу и положила свое приношение перед Сергеем Брагиным и Ягмуром Борджаковым.
– Икра баклажанная. Перетомилась чуток, но с дымком, лакомая, - с русским хлебосольством угощала Маркеловна.- На ломтик кладите, а можно и ложкой!
– Старуха, приглашая Сергея отведать первым, стала около него с боку и кивала.
– В чугунке томила Отведай, Денисыч, и других угости!
– Спасибо, - засуетился Сергей.
– А ты подперчила, Маркеловна? Ну, тогда попробуем. В животе давно урчит, чего лукавить. Ягмур, Нина - прошу!
– Он встал и пододвинул стул Нине.
– Всякого за ночь испытали, а вот поесть не удалось.
– И чтоб наизнанку вывернули кастрюльку, - приказывала Степанида Маркеловна, - а то драгоценную воду расходовать на мытье!
– Уважим,- отозвался Сергей, деловито вооружаясь ложкой.
Не обращая ни на кого внимания и ни мало не стесняясь, Маркеловна блаженно, с тоненьким стенанием зевнула, пошептала что-то и еще раз зевнула, пошире, а потом застыдилась и прикрылась рукавом.
– Ох и снопьяная ночь выдалась!
– посетовала старуха.- Тяжко сторожить, когда никто не тревожит. Думаю раздобыть себе нюхательный табак, али, как его - нас! Для бодрости!..
Ее не прерывали. Старуха обиженно посмотрела на всех: делают вид, что слушают, а самим тошно разговаривать со старой. Но Маркеловна ошибалась. Ее слушали и между словами кое-что угадывали. Это старуха сразу же понялг из вопроса Мамраза,'который наглухо закрыл окно и спросил:
– Чеменев тоже по ночам не тревожит?
– Мамраз подошел к Айне и что-то шепнул ей. Потом вернулся к ночной охраннице.- А, навещает! Значит, с тобой, Степанида, ему расставаться жалко. Два месяца, как на пенсию ушел, дочь в поселок зовет, а он тут в степи зажился. Не отцепится никак от слепой времянки.
Сергей, сильно проголодавшийся, склонясь над кастрюлей и с каким-то отупением слушая разговор, заметил Мамразу:
– Не удлиняй разговор. Маркеловна сейчас на посту, личность неприкосновенная. Нельзя ее задерживать...
– Никак нельзя,- согласился Мамраз.- Пойдем-ка отсюда, Степанида Маркеловна!
Нина вдруг забеспокоилась, смешалась, некстати заулыбалась.
– Всегда начинается с пустяка, а потом!..
– Мудрец изрек: каждая шутка - начало зла, - ответил суховато Мамраз.
– Другую я пословицу слышала, батыр с Мангышлака!
– Нина говорила сбивчиво, озлобленно.- Молодец против овец!.. Эх, дружинник!..
Пока длился их довольно туманный разговор, Сергей смотрел и слушал, но безучастно, с каким-то дремотньм отдохновением. Спасительная спортивная привычка и умение использовать самую короткую передышку для концент рации сил и воли часто выручала Брагина. Он доел икру с теплой, поджаристой, белой пышкой, взрезал арбуз V выдал всем по сочному ломтю, не обойдя и Айну, которая все время как-то настороженно поглядывала на Сергея и, видать, хотела что-то сказать. Красный сахаристый арбуз заставил Мамраза и Маркеловну вернуться с порога. Они заметно повеселели и стали быстро уплетать, явно побаиваясь дальнейшего, неминуемого разговора. Нина положила свой ломоть на подоконник, прикрыла газетой. Ей было не до арбуза, но Сергей истолковал ее отказ по-своему, как пренебрежение или обиду. Желая убедиться в своих догадках, он вырезал из второй половинки арбуза сердцевину и подал ее на кончике охотничьего ножа Нине. Росистая, ядреная, с глубокими норками от семячек мякоть горела на ноже. Страдание на лице Сергея и его умоляющий взгляд не тронули а, пожалуй, больше удивили Нину. Столько искренности и смешной откровенности было в этом неуклюжем жесте, что Нина смутилась, приняла угощение и повернулась к измерителю накала в печи. Стрелка прибора билась около запретной черты. Для оператор а это был серьезный сигнал, и Айна потянулась к телефону, невольно взглянув на Сергея. Недавние муки покинули светлое чело ревнивого ухажёра, он уже спокойно готовил печной капризуле новый ломтик арбуза.
Чего только нельзя увидеть в такую беспокойную ночь, когда усталые, обремененные заботами, но молодые и задорные остаются одни, без опекунов и становятся самими собой. Около посветлевшей Нины и глазастой смуглянки Айны Сергей вдруг стал неузнаваем.
– Все время рваться вверх и вдаль! Вот это девиз, Айна!
– Сергей был не то чтобы весел, но после короткого передыха и нежданной трапезы находился в приподнятом настроении.
– Теперь буду знать, чем вас лечить - арбузом!
– засмеялась Айна.
Все было таким скоротечным, разноголосым, и все же Сергей сумел воспользоваться светлой полоской, живительной отдушинкой в этой ночи, чтобы устоять и приготовиться к новым испытаниям. Мамраз и Степанида Маркеловна ушли. Не притворив за собой дверь, они спустились с лестницы и о чем-то снова заспорили внизу, на ветру. Последовал за ними и Ягмур Борджаков, которому только что звонили с насосной станции. Оставшись один с девушками, Сергей шумно и проворно прибрал на столе, завернул посуду, остаток еды в марлю и спрятал в шкафчик. Айна, озорно подмигнув ему вместо похвалы, начала звонить по внутреннему телефону в котельную и на завалочную площадку. Нина, кажется, вообще не заметила его стараний.
Взыскующим тоном, еле сдерживаясь, она поговорила с Шабасаном и отвела Сергея к приоткрытому окну.
– Неужели и ты что-то подозреваешь, Брагин?
– спросила она пытливо, и не с возмущением, а с любопытным беспокойством.- Я здесь день и ночь пропадаю, но ничего не вижу предосудительного. Показатели... Да, они резко меняются, но меняется и настройка печи! Доделки, пристройки, замена приборов...
– Согласен... Колупается тут, кому не лень,- сказал Сергей,- но основные узлы не имеют никаких коренных изменений. Доделки -идут в котельной, возимся с техникой безопасности, но сама видишь результаты!..