Черная сага
Шрифт:
— Да, — сказал ярл, — вот туда и пойдем. К Источнику! Посол мне говорил…
Посол! Вот оно что! И Хальдер хрипло, неприятно засмеялся:
— Ха! Говорил! А как же Марево? Он, твой посол, хоть знает, что такое Марево?! Он видел, как оно плывет? Вот так оно!
И Хальдер поднял руку; опухшую и посиневшую, тяжелую… но тут же опустил ее — не смог больше держать. Жар донимал его. И вообще — дрожь во всем теле, холод, слабость… Но гнев, тот был сильней! И Хальдер продолжал:
— Да, Айга, Марево. Тебе тогда был уже год. Нет, два! Отец твой, Ольдемар, послал меня за данью. В трех днях пути от Уллина,
— Ха! — засмеялся ярл. — Рассказывал. Не раз. И вы бежали. Дикари! А вот посол, он говорит, что это твое Марево…
— Посол! Да что он может знать?! Он видел кости тех, кого сожрало Марево? Да и потом…
Хальдер хотел еще что-то сказать, но поперхнулся и закашлялся. И этот кашель бил его, бил, бил — прямо до слез. Хальдер хотел было их вытереть, но рука не послушалась, не поднялась. Тогда он лег и попытался задержать дыхание…
Но кашель сотрясал его. Ха! Марево, Источник! Чудо! Да только чудо уже было, теперь, похоже, дело за расплатой, и потому, Хальдер, тебе…
Бред! Бред это! Очнись! И он открыл глаза. Айга по-прежнему сидел возле лучины. Ярл! Х-ха! Ярл Ольдемар не верил в чудеса. Он говорил:
— Какие чудеса?! Есть только меч и Случай!
И от меча он и погиб. А этот, Айга, ждет. Только чего тут ждать?! Он что, действительно уверен в том, что будто бы посол…
Ложь! Нет Источника ни для тебя, глупец, ни для посла — пока я жив, а я-то жив! Да и потом… И потому вся его сегодняшняя сладкая болтовня — это обычная приманка, ярл, чтобы задержать тебя, отвлечь, сорвать поход и чтобы потом…
Да, так-то оно так, да вот…
Язык ворочался с трудом, слова были тяжелые, как камни, но Хальдер все-таки выдавил их из себя:
— Не верь ты им. Твой путь другой. Посла — на меч… и пытать… узнать, где этот… тайный лаз… в их Золотую Гавань. И сразу… всем в поход. И я клянусь тебе — ты станешь… Ты…
И Хальдер замолчал. Закрыл глаза. Зачем он клялся? Ведь он же знает, что все клятвы — это ложь, приманка для глупцов, чтобы потом их вот так, как сегодня его… Кровь словно закипела в жилах! Очень хотелось пить!..
А ярл спросил:
— И стану кем? Ну, Хальдер, продолжай! Что, стану ярлиярлом? Владыкой Полумира, а?
Хальдер молчал. Хотел закрыть глаза — не закрывались. А ярл сказал:
— А мне ведь ничего не надо. Ибо кто я? Кто я такой? Ты думаешь, не помню?!
И усмехнулся Айгаслав, ворот оправил, значит, помнит; все помнит — то, чего ты никогда и никому не говорил и никогда не скажешь, ты в этом слово дал, поклялся. А после, как ты пожелал, так оно и случилось: Ярлград расстроился, народ разбогател, соседи поклонились вам. Ярл Айгаслав ел, пил на золоте, спал на лебяжьих перинах, смышленым, смелым рос — как настоящий ярл. Но, правда, иногда…
— А где это случилось? — спрашивал. — Где ты нашел меня?
А ты, глядя ему прямо в глаза, отвечал:
— Не помню. Да и зачем это тебе? Ты — Айгаслав, наследный ярл, отец твой — Ольдемар, а я… Кто я? Слуга, продавший тебе меч. Приказывай!
Но ярл молчал. И уходил. Ха! Сколько уже лет прошло с той встречи на реке! Из тех, кто был тогда на корабле, один только ты, Хальдер, в живых и остался. Да если бы даже кто из них, из твоих белобровых, теперь и был бы еще жив, то все равно никто ничего не стал бы рассказывать, ибо таким не делятся.
Они и не делились. Шло время. Много времени. И ярл смирился. Ярл вырос. Ярл пировал, охотился. Ярл принимал посольства, властвовал. Но при этом он внимательно слушал советы того, кого этот наглый посол теперь упрямо называет регентом… И вдруг он, Айга, говорит, что он все помнит! Но только разве сейчас важно это? Важно другое, да. Важно…
Вот именно. Ну, хорошо, он, Айга, не пойдет на них, на руммалийцев, а заключит с ними союз. А дальше что? Да как всегда! Вначале сюда явятся купцы и станут торговать… Нет, поначалу они будут просто раздавать товары, и здешний люд — а люд везде один и везде глуп! — а люд начнет рассуждать:
— Да, там, в Стране Высоких Городов, там жизнь! А здесь… Вот здесь бы тоже так бы, как у них!
И станут привечать этих купцов. Потом, вслед за купцами, явятся… как их?.. ну, эти, в черных балахонах, и примутся учить, что вера в Хрт и Макью, а также и в Винна — это вера в идолов, а идолы — это обман. И тоже будут раздавать подарки и сулить всяческие другие блага и радости. Народ и им поверит. А потом…
Х-ха! Так уже было в Песчаной Земле. И в Многоречье. И у Безволосых. А теперь тамошние ярлы платят руммалийцам огромную дань многими полезными вещами и, что хуже всего, еще и самыми лучшими воинами. И так будет и здесь, ярл Айгаслав! Глупец! Кругом одни глупцы! Хальдер с трудом лег поудобнее и посмотрел на руку. Рука почернела, раздулась, кожа на ней лоснилась и, казалось, вот-вот лопнет. Так, кстати, умирал Ольми, укушенный змеей. И было это в Руммалии. Там очень много змей — прямо в садах.
А там, откуда ты пришел, змей не бывает. И вообще, там если ты решил кого-нибудь убить, так приходи к нему и прямо говори ему, чего ты хочешь, и вам дадут мечи и вы, как и положено мужчинам, сразитесь между собой. И колдунов там нет. И раны не врачуют. У белобровых так — раз должен умереть, так умирай. А здесь…
Из тех, кого ты когда-то привел к Ольдемару, давно уже никого не осталось. А было сорок их! Последним был Ольми, Ольми оставлен в Руммалии. Теперь вот ты совсем уже один — и тоже умираешь. Вот видишь как оно все обернулось — хоть обещал «Вернусь!», а все же не вернулся. И что ты здесь нашел, что тебя здесь удержало? Хальдер поморщился и приоткрыл глаза…
Ярл! Смотрит, щурится. Играет желваками. И… говорит:
— …Да-да, и не иначе. Вот и сейчас опять. Небось, лежишь и думаешь, какой же ты хороший: жил просто воином, не для себя, а только для других старался. Вот, скажем, для меня. Державу укреплял и расширял, добывал мне добычу, терем набил всяким добром, перинами, а сам на тюфяке… Ложь это, Хальдер. Ложь! Ты алчен. Ух, как алчен! Только другие алчут золота и самоцветов, а ты… ты алчешь власти. Мало того; ты хочешь властвовать, но так, чтобы другие этого не видели, но знали — знали обязательно! Вот почему ты до сих пор как будто просто воин, а я… Я — будто ярл!