Чёрная шерсть

Гиен Евгений

— Семена, где они? — вспомнил Тир.

— Ваш зверёк развеял их над горой, — Акай сделал жест рукой, показывая, что всё хорошо.

— Значит, остаётся только ждать, — произнёс, ложась на правый бок и прижимая ноги к животу, Тир.

Около месяца ребята сидели в пещере. Акай и Дакай приносили им ягоды, фрукты, иногда — пойманных зайцев. Все стали замечать, что в округе появилось множество мелких белых трубок, из которых ветром выдувало семена. Наконец, после повторного осеменения, они начали становиться цветами, испускающими пыльцу, разносимую ветром и насекомыми.

— Тир, ты помнишь, что сказал маг? Самэль — представитель третьего поколения аттров, которое не может заболеть! Получается, он знал, что болезнь распространяется только на этом острове? А как же те, что заражались на средних землях? — спросил друга Рамол.

— Во всяком случае, мы достигли цели. Надеюсь, он не соврал о том, что аттры излечатся, — ответил Тир.

Неожиданно в центре пещеры появилось шестеро чертей и тот самый зверь — их друг в обличии вурсы. Он находился в нескольких метрах, но не мог выйти из некоего незримого круга и атаковать чертей. Со всех сторон в него дул сильнейший ветер, сдерживающий любые движения.

— Что… кто это? — спросил Тир.

— Старейшины сдерживают вашего друга, добавив в наше измерение той самой пыльцы! Цветы, словно гора, извергающая снежную лавину, выпускают её. Он, видимо, уже на грани! Самэль вернётся к вам, и мне кажется, что совсем в ином образе, — объяснил Акай.

— В смысле «в ином»? — задумался Рамол.

Одномоментно зверь лёг, и ветер прекратился.

— Акай, Дакай, как отведёте их домой, сразу возвращайтесь! Нужна будет помощь, — Акай, Дакай, как отведёте их домой, сразу возвращайтесь! Нужна будет помощь, чтобы успокоить эту расу и как можно скорее вернуть ей возможность входить в полуоборот! — заявил один из чертей-старейшин.

— Что с Самэлем?

— То, что аттр переменит свой образ с человеческого на полуоборот — это несомненно! Ках ках атхак такатак атрата, Акай?

— Аткан капт ка сатхарн.

После короткого разговора на языке чертей старейшины исчезли во вспышках мелкой тёмной пыли. Сам Самэль начал преображаться. Задние лапы почти не изменились, но стали больше подходить для хождения на двух ногах. Шерсть изменилась вместе с телом, что было пока непонятно. Их друг стал выше всех примерно на две, а то и на три головы. Лицо изменилось; теперь оно не совсем походило на морду вурсы или, как будет рассказывать потом простой народ, он стал большой дикой кошкой, только передвигающейся на двух ногах.

Изменения проходили быстро; уже через полторы минуты Рамол и Тир увидели, как на самом деле выглядит их друг в полуобороте, и начали привыкать к его образу, пока тот спит. Подходить ближе на подсознательном уровне они боялись, а потому так и остались сидеть, прислонившись к стене. Братья-черти зачарованно смотрели на то, что описывалось в их книгах… Черти, бесы и аттры — давние друзья, научившиеся работать вместе. Они парами могли вскорости добраться до места сражения. Чёрт или бес доставлял своего напарника и пропадал, появляясь в безопасном месте, где можно наблюдать за боем. Некоторые были так дружны, что сражались вместе, зная возможности друг друга. Такие бои были, как танец листьев, упавших с дерева. Чаще сражались хищники, а крупные и мелкие птицы с травоядными животными являлись кем-то вроде разведчиков и лазутчиков.

— Когда он очнётся? — спросил Тир.

— У меня не было такого опыта, поэтому сложно сказать, — развёл руками Акай.

— Он, наверно, знает то, что напал на нас, и корит себя за это! Как-то рассказывал, что видел свои действия, но не управлял. Так он не очень долго пробыл в этом состоянии, в отличие от остальных. Наверно, то поколение, кроме долгожителей, вероятнее всего умерло. А взрослые и молодые совсем не обращались в свой полуоборот, — предположил Рамол.

— Восстановление будет долгое, мы им поможем. И эльфов позовём, они также доброжелательны к аттрам, — поддержал Акай.

— А он не станет больше кидаться на нас? — осторожно спросил Тир.

— Вряд ли, в крайнем случае, мы поможем. Это всё-таки не мара. Мне нужно будет ещё очистить наше измерение от её останков. Я не старейшина.

— Тебе разрешили, да, брат?

— Да, только не обижайся, братишка, я не просил об этом и дал бы тебе возможность это сделать самому.

— Всё хорошо, я просто помогу убраться.

Прошло два дня, и ребята, проснувшись утром, заметили, что кто-то шептал одинаковые слова в дальней части пещеры. Самэля они не застали на том месте, где его оставили черти-старейшины.

— Это то… точно он? — спросил Тир, подходя с остальными ближе к тёмному углу.

— Простите меня… кто я… простите меня, кто я? — повторял снова и снова их друг в непривычном для себя виде.

— Успокойся! Ты — Самэль, наш друг, — тихо говорил Рамол.

На морде существа загорелись глаза. Рамол понимал, что страха быть не должно: так друга не спасёшь. Он закроется в себе и будет мучиться. Тир также не сделал шага назад, посмотрев на Рамола.

— Ты — наш лучший друг, Самэль! Ты — аттр, и это — твоя настоящая внешность, — также шёпотом обратился Тир.

— Я, я — Сам… Самэль? Вы — мои друзья?

Глаза в темноте закрылись, и в тонком лучике света показалось лицо в слезах.

— Иди сюда, всё хорошо, ты вернулся! — прослезился и Рамол.

Аттр не выходил из тёмного угла, и Рамол сам сделал те шаги, которых не хватало. Он сел рядом со своим другом, потом подошёл Тир. Друзья крепко обняли Самэля с двух сторон, и он наконец расслабился.

Ещё два дня Самэль приходил в себя, стараясь привыкнуть к новому обличию. Принять образ человека он уже не мог, потому что старое заклинание разрушилось, а новое он накладывать не умел.

Братец все эти дни не слезал с Самэля и часто просто разглядывал глаза, неслабо доставая самого их обладателя. Трогал за уши, гладил, чесал и всё в таком духе.

— Как ты, лучше стало? — спросил Тир.

— Простите, простите меня, — всё ещё иногда повторял Самэль.

— Спокойно! Мы простили тебя. Как ты себя чувствуешь?

— Мне уже лучше, но слабость остаётся, и к себе новому не так просто привыкнуть.

— Ты ещё помнишь, что ты — наш лидер, кроме того, что друг? Давай, командуй! Пойдём или будем ещё неделю тут сидеть? — возмутился Рамол.