Чёрная сова
Шрифт:
Придуманная игра не то чтобы захватила воображение, но показалась забавной. Терехов сел в кресло, сосредоточился, но с ходу не смог отформовать такой кирпич мысли, чтоб можно было забросить в огород Ивана-царевича. Несколько минут он перебирал варианты и сначала поставил мысленную задачу: пусть он явится завтра и сообщит, зачем шаману потребовалась картина? Что в ней такого, если он готов на любые условия, дабы её заполучить?
Впрочем, шут может и не знать, что на уме у господина, тем паче о выставке в бункере шаман услышал только сегодня и вряд ли успел обсудить это с ближним кругом. Надо заслать ясновидцу ещё одно задание, касающееся лично его...
Едва Терехов подумал об этом, как ощутил внезапное озарение:
Нет, даже не так: пусть они сначала влюбятся друг в друга! Пылко и страстно! Правда, влюбиться в грубоватую, мужиковатую костоправшу трудно, это надо себя заставить, однако пожелать её из-за форм можно вполне. Будет даже интереснее: если кто полюбит такую, может, она станет нежнее? И пусть это произойдёт сегодня до полуночи, когда они начнут свои бдения и медитации.
Терехов откинул спинку, покачался в кресле и, удерживая в голове все эти мысли, придал своему желанию такую силу, как если бы снова испытывал мучительную жажду. Первая посылка вроде бы ушла с необходимым градусом накала, но вторая была уже несколько квёлая, начало клонить в сон, да и забава эта показалась несерьёзной. К тому же вползла настороженная мысль, что подобные опыты — первый признак приближения сумасшествия. С таких игр всё и начинается: не дай бог, этот Петрушка завтра что-нибудь брякнет, близкое с посланными Андреем «мыслеформами», и начнётся цепная реакция...
Третий раз он только сосредоточился на мысли о картине, но послать её не успел, поскольку вспомнил лунный свет в бункере и ощутил приятное, обволакивающее тепло. И ещё подумалось, что подземные чертоги Ланды — единственное место на всём плато, где ему было так хорошо, что он забыл счёт времени. Оказывается, взирать на преображение картин в зависимости от освещения было увлекательно и любопытно, хотя поначалу от мерзких тварей на полотнах содрогалась душа.
Ночник светил несколько ярче, чем фонари в бункере, лампочка была накрыта тёмно-зелёным абажурчиком, и это навело на мысль, что Ланда начала слепнуть и не выносить дневного света ещё в то время, когда обитала в кунге. Наверное, тогда она была под сильным влиянием Мешкова, коль согласилась перебраться в его подземные владения, навсегда оставив Репьёва и дав обет безбрачия.
Пусть теперь шаман испытает на себе чужое влияние...
И это стало последней осознанной, мстительной, но никак не оформленной и не посланной мыслью.
Терехов проснулся с чистым сознанием и лёгким чувством удивления, что проспал в кресле всю ночь, а шея совсем не затекла. Он даже покрутил ею и услышал лишь лёгкий хруст, но самое главное — напрочь заспал, что вчера проводил эксперименты. И не скоро бы вспомнил, коль не ощутил бы переполненный мочевой пузырь. А вспомнив, рассмеялся над собой: придёт же на ум такое?!
На улице светало, по стёклам сбегали капли, однако дождь уже прошёл, иначе бы шуршал по железной крыше. Этим утром, глядя в потолок, ему и пришла в голову мысль, как можно избавиться от докучливых соседей, — убрать флаг с крыши! Часовые Репьёву доложат, и тот к вечеру непременно примчится.
Терехов не знал, в каких отношениях Мешков и однокашник, однако был уверен — не в самых лучших. Оба ищут встречи с Ландой, а значит конкуренты, и, скорее всего, терпеть друг друга не могут. Тем паче, что Жора винит шамана в том, что тот поставил на путях заклятье, и сразу
Правда, при этом можно лишиться добровольного помощника, вызвавшегося бегать с рейкой, а тянуть надо нивелирный ход километра три. Хотя, если флаг убрать в обед, Репьёв приедет только к вечеру, тогда можно спокойно завершить все работы на этой точке и заодно перетащить кунг к мосту — последнему пункту уточнения съёмки.
Замысел Терехову понравился, утро оказалось благотворным и многообещающим, даже дождь прошёл ночью, значит погода разгуляется. Он вспомнил Палёну, поскольку захотелось настоящего кофе, но пришлось довольствоваться растворимым. Обильный вегетарианский паужин растворился ещё вчера, поэтому после кофе всколыхнулся аппетит. Андрей достал три следующих банки с консервами и автоматически загадал: если хоть одна с тушёнкой, значит день будет на славу и всё получится. Зажёг газ, поставил сковородку и взялся за нож... Все три оказались с мясом!
Он уже доедал завтрак, когда в дверь скромно постучали. Иван-царевич поменял наряд на походно-спортивный и сразу совершенно изменился. От прежнего потешника остался лишь рот до ушей и стрижка «под горшок». Даже глаза были другие — счастливые!
— Здравствуйте, Андрей Александрович, — тщательно выговорил он без акцента. — Готов к трудовому подвигу.
— А боярин отпустил? — спросил тот на всякий случай.
— Он меня и не держит! Это я за него держался.
— Ладно, сейчас, — не впустив его, Андрей закрыл дверь.
Послушный помощник отошёл от кунга и покорно сел в позу лотоса на принесённый с собой плащ. Доедая тушёнку, Терехов опять вспомнил вчерашнюю жажду и уже откровенно поухмылялся над вчерашними опытами: никаких «мыслеформ» Иван-царевич не принимал, иначе бы, как вчера, с порога, заявил о принятых «телеграммах», дабы поразить воображение «великого шамана» и набиться к нему в ученики. Знал, что после перчено-солёных овощей со специями захочется пить. И привыкший уже прислуживать биндюжникам и боярам, угадал.
Преображённый потешник деловито нагрузился инструментами и пошёл вслед за Тереховым, как безропотный послушник. Андрей ещё несколько минут ждал каких-нибудь слов, но потом и вовсе забыл о нём, отыскивая на местности отправную точку высоты. И когда её обнаружил, установил инструмент и коротко объяснил реечнику, что делать. Тот лишь кивнул и подался на первый пикет.
— Смотришь всё время на меня, — предупредил Терехов. — И на мои руки. Сейчас проверим, как ты мысли читаешь!
Ученик Мешкова оказался сообразительнее учителя и ошибался только первые полчаса, и то за счёт того, что путал, в какую сторону и на сколько относить рейку. Потом настолько приловчился, что хватало одного движения руки, чтобы он сделал поправку. А ещё через час Андрей случайно уловил момент, когда помощник перенёс рейку в нужную точку, хотя команды такой не получал. Выставляя нивелир по уровню, Терехов попросту не успел махнуть ему, однако поднял голову и обнаружил, что потешник уже переместился и стоит, как солдат с винтовкой. В следующий раз Андрей умышленно уже не давал сигнала, но мысленно точку наметил. И пока записывал снятые величины в полевую книжку, увидел, что Иван-царевич направляется именно туда. Ошибка была незначительная, всего в двухтрёх шагах. И он её самостоятельно исправил!