Черная вдова
Шрифт:
– А он будет с нами встречать.
– Как?!
– вырвалось у Лены.
– Понимаешь, золотко, мой благоверный и Николай Николаевич решили поохотиться. Вика увязалась за ними. Нет, не на охоту, а чтобы побыть в лесу... Поняла?
– Да, - машинально ответила Лена, хотя пока ничего не понимала, а в голове билась одна лишь мысль: Глеба не будет, и это связано с Викой.
– Короче, они вернутся домой часам к десяти, и куда уже Глебу ехать в Средневолжск... Не скучай, золотце. Как только они приедут, я заставлю Глеба тебе позвонить.
Злата
– твердила она про себя.
– Отменить!"
Уже потом, рассуждая более трезво, подумала: "А как же новое платье? Надо же показаться в нем гостям? А закуски куда девать? И вообще - чего сидеть одной? Да и перед приглашенными было бы неудобно, особенно перед этим профессором. Лена даже не знала, где, у кого он остановился.
Она посмотрела на новое платье, и ей стало нестерпимо жалко себя. Все, ну буквально все сделала, чтобы понравиться мужу, доставить ему приятное, а он... Перед глазами возникло расплывчатое видение: счастливый Глеб обнимает...
Вику она никогда не видела, но теперь представляла красивой и коварной обольстительницей.
Лена встала, топнула ногой и сказала вслух:
– Буду встречать Новый год с гостями! Буду танцевать! Буду кутить! Буду веселиться!
Пришла Людмила. Увидев заплаканную, с покрасневшими глазами подругу, встревожилась.
– Глеб не приедет. Машина сломалась.
Для Глеба день тянулся невыносимо медленно. Отец с Вербицким отправились в лес поздно: с утра повалил снег, и охотники едва не отказались от намерения поохотиться. Но часам к двенадцати снегопад прекратился, и старики укатили с Диком, а Вика засела за свои этюды. Даже Рудик и тот поехал домой - ждала семья.
Глеб некоторое время наблюдал за тем, как гостья рисует, потом включил телевизор, который тоже вскоре наскучил. Разнообразие внес обед с Викой. Однако она быстро покончила с едой и снова пошла писать, оторвавшись от своего занятия лишь когда совсем стемнело. Глеб попытался растормошить девушку анекдотами, забавными историями, но она была рассеянна, задумчива, и Глеб совсем загрустил. Он был раздосадован тем, что торчит без толку в этом дурацком домике, пытается безуспешно развеселить гостью, которой это совсем не нужно.
Мысли его теперь были далеко, в Средневолжске, где Лена готовилась к встрече гостей и где ему, Глебу, было бы сейчас куда уютней и спокойнее. А главное, он там нужнее.
И вообще получилось некрасиво: назвал гостей, а сам укатил бог знает куда. Ну, Колчины и Федя простят. А Скворцов-Шанявский? Придется оправдываться перед профессором...
Разожгли камин. Но и это не развеяло скуку. И когда уже Глеб готов был бросить все к чертям и махнуть домой, в город, снаружи у двери послышались голоса и шум.
– Слава богу!
– невольно вырвалось у него.
–
– заглянул в дом Семен Матвеевич.
– Помоги...
Шапка у Ярцева-старшего съехала набок, волосы были мокрые от пота. На рукаве полушубка - кровь.
Глеб и Вика вскочили встревоженные и бросились к двери.
Возле крыльца лежало что-то большое, темное. Вербицкий, тяжело отдуваясь, говорил, довольный:
– Вот это трофей! Отвели-таки душеньку!
– Господи!
– выдохнул Глеб.
– А мы перепугались!
– Помотал он нас, - вытирая пот со лба, хрипло проговорил Семен Матвеевич.
Приглядевшись, Глеб узнал лося. Его царственные рога неестественно заломились на спину. Свет, падающий из двери, сверкал точечками на остекленевших глазах.
– Как же вы его дотащили?
– удивился Глеб.
– Жерди приспособили, - ответил отец.
– Давай его сразу в машину.
Трое мужчин с трудом заволокли тушу на заднее сиденье "уазика". Туша зверя почти уже закоченела.
Во время этой процедуры Вика не проронила ни слова. А когда зашли в дом, спросила у отца:
– Неужели вам не жалко было его?
– Милая Вика, - улыбаясь, сказал Семен Матвеевич, снимая перепачканный кровью тулуп, - шашлычок любишь? Или бифштекс, а?
– Но... Понимаете, это совсем...
– попыталась было что-то сказать девушка, но Семен Матвеевич перебил.
– Так ведь барашков и коровок тоже...
– он провел ребром ладони по горлу.
– И все же, - вздохнула Вика, - стрелять в живого...
– А бифштекс разве из падали? Брось, дочка, - устало опустился на стул Вербицкий.
– Ты мне напоминаешь тех чистоплюев, что вещают по телевидению или строчат статейки в газетах: мол, охота - это варварство, жестокость...
– Во-во!
– поддержал гостя Семен Матвеевич.
– Такую чушь порют! Сами же ни черта в этом не понимают!.. Охота - древнейшее занятие.
– И чем выстрел хуже удара ножа на бойне?
– уже с раздражением спросил у Вики отец.
– Или электричества, - поддакнул Ярцев-старший.
– Да нет, я вообще...
– смутилась девушка и замолчала.
– Мы его добыли по всем правилам, - продолжал Николай Николаевич. По-мужски... Километров десять шли за ним.
– Сдаюсь и преклоняюсь, - подняла вверх руки Вика и улыбнулась. Умывайтесь и садитесь есть.
– Вот это другой разговор!
– повеселел Николай Николаевич.
Вербицкая захлопотала у стола.
Семен Матвеевич вышел в другую комнату и вернулся с двумя бутылками коньяку.
– Заслужили, а?
– вопросительно посмотрел он на гостя.
– С удовольствием!
– потер руки Вербицкий.
– Теперь - не грех.
– Кутнем!
– радостно произнес Ярцев-старший.
– Все свои... Дела в этом году сделаны. Как говорится, потехе - час!
Вика тоже охотно согласилась выпить. Глеб стал отнекиваться, ему ведь предстояло вести машину.