Чёрная волна
Шрифт:
Однажды Жизель застала Хавьера на том, что он распорол тренировочный фехтовальный костюм, пытаясь выяснить, как тот передавал телу фехтующего то, что противник нанёс ему смертельный удар?
– Всё с тобой ясно, – сказала Жизель. – Я договорилась с шефом ремонтной мастерской, будешь у него в подмастерьях. Научишься чинить бес-пилоты, разберёшься с силовой установкой Катьки. Короче, нельзя делать воина из того, кто не хочет убивать.
Шефа мастерской звали Кирилл Генне – рыжеволосый и бородатый мужчина возраста отца Хавьера. Он с неудовольствием
– Вы там обнюхались все? – Вспылил он. – Давайте тогда ещё одного дикаря назначим в помощники капитана? Или вместо тебя, Жизель, команданом в Эскадроне сделаем? А ещё лучше, давайте, брюхонога на трон посадим, всё равно разницы не будет…
– Молчать, выполнять! – Привычно прикрикнула Жизель. – Парень хоть и дикарь, но умный. Его усиленно прожгли нейролингвистической стимуляцией. По-нашему всё понимает.
– Ага, вижу, – Кирилл ткнул пальцем в сторону Хавьера. – Вылупил глаза и хлопает, типа, понимает.
– Я люблю тех-но-ло-гию, – сказал Хавьер. – Тех-но-ло-гия отличает дикарей от не дикарей.
– Тех-но-ло-гия, – передразнил Кирилл. – Если ты обвешаешься электронными побрякушками, это не значит, что станешь цивилизованным. Вона, погляди на своих сородичей, слепили бес-пилот из глины и палок, и делают вид, что те тоже летают. Думают, что тоже теперь цивилизованные.
– Они ошибаются, – стыдливо согласился Хавьер. – Я не хочу ошибаться.
Жизель оставила Хавьера в мастерской, напоследок наказав Кириллу:
– Считай это экспериментом по адаптации дикарей в наше общество.
– Ладно, посмотрю, что можно сделать. И как я объясню дикарю, что такое электричество, если он верит, что мир состоит из островов, повязанных горелой верёвкой?
– Огненной бечевой, – поправил Хавьер.
Так Хавьер стал проходить обучение в мастерской, перемежая его чтением учебников и уроками истории от Жизель.
Дядя Кирилл, как называла его сама Жизель, был не очень хороший учитель. Он всё время ворчал, злился и обещал проломить Хавьеру череп гаечным ключом.
– Вам какой? – весело отвечал Хавьер. – На двенадцать или на десять?
– Самый большой давай, голова твоя чугунная.
Но Хавьер всё равно любил возиться с техникой. Использовал любую возможность, чтобы покопаться в разобранной веспе, потрогать двигатель эликоптера или хотя бы просто подать дяде Кириллу инструмент и не ошибиться. Хавьер даже раздобыл себе комбинезон техника со множеством карманов. Набил их инструментами и ходил за шефом
– Ну, хотя бы сгодишься, как ходячий ящик для инструментов, – говорил Кирилл.
Однажды Хавьер стоял возле любимого панорамного иллюминатора, наблюдая дикарские земли, проплывающие в разрывах облаков.
Из-за особенностей островного рельефа пашни новоземельских дикарей смотрелись причудливыми узорами. Грядки и борозды переплетались друг с другом как наспех собранный из подручных средств электронной прибор. Многожильные провода каких-то красных растений перекручивались вокруг прямых борозд свежевспаханной земли. Ряд коротких деревьев, с ровной круглой кроной, бугрились как вздувшиеся конденсаторы. Вокруг них неровными
Краем глаза он видел, что кто-то подошёл к другому краю иллюминатора. Ему не хотелось показывать, что знал о присутствии постороннего. Хотелось в одиночестве поразмыслить о том, как теперь ему относиться к соплеменникам?
Хотя они и дикари, но он-то теперь нет. Он должен узнать от Людей-из-Веспы как можно больше, чтобы принести эти знания туда, вниз. В деревни из бревенчатых домиков, за оградами против выдр.
Чем он больше учился, тем…
– Вот бы туда попасть!
Хавьер повернулся к говорившей и замер, любуясь красотой девочки. Её он несколько раз видел на верхних ярусах гондолы, где размещались квартиры офицерского состава. Он даже спросил у Карла, кто это такая? Тот загадочно ответил:
– Не по твоим зубам тёлочка, Хав, даже не пытайся. Капитан тебя собственноручно за яйца подвесит. Это его внучка.
Несмотря на угрозу быть подвешенным, которую Хавьер воспринял с доверчивой серьёзностью, он при каждой случайной встрече смотрел на девочку. Сначала та смеялась над ним, и говорила, не обращаясь к кому-либо: «Точно, дикарь настоящий». Потом ей стало скучно. Она стала ему подмигивать, строить рожицы, но не приближалась для общения.
Но Хавьер жадно рассматривал её при всяком удобном случае. Восхищался её чёрнокожим профилем, её выпуклым лбом, на который ложились кольца причёски, сплетённой так хитро, как разводка кабелей в самой умной веспе. Ему нравилось, что у девочки толстые губки, как у многих представительниц его племени. Высокое гибкое тело, облачённое то в стандартный пассажирский комбинезон, то в наряды такого невообразимого вида, что Хавьер не знал, то ли смеяться, то ли восхищаться. Он никак не мог привыкнуть к одежде Людей-из-Веспы. Она ему казалось громоздкой и неудобной, как наряды шамана.
За много дней, что Хавьер пробыл здесь, она впервые обратилась именно к нему.
– Мне так надоело жить на дирижабле, что даже к дикарям согласна сходить. Лишь бы на твёрдой земле очутиться. – Девочка не дождалась ответа от Хавьера и продолжила: – Ты тупой ещё, да? Жаль. А мне говорили, что понимаешь на нашем языке.
– Я не тупой. Я всё понимаю. Меня зовут Хавьер, сын Энзо с острова Невуазу.
Девочка снова засмеялась:
– Вот ты пафосный, как прелат Владислав. Ну, тогда меня зовут Рианна Коуту, дочь Рунако Коуту, из Моску. Блин, вы, дикари, все так разговариваете?
Хавьер пожал плечами:
– У нас нет гражданских чипов или документов. При знакомстве нужно обозначить свою территориальную и родовую принадлежность.
Рианна перестала смеяться:
– А ты действительно научился по-нашему. Больно было, когда мозг прожигали?
Хавьер гордо распрямил плечи:
– Больно было, когда на меня в детстве напала собака-кашорро, я её победил палкой, но она разорвала мне ногу до колена… Я тогда…
Девочка перебила, показывая на остров за иллюминатором: