Чернильный орешек
Шрифт:
– Эдмунд, разумеется, просто убит горем, – сказала Мэри-Эстер Амброзу. – Ричард предполагал, что он рассердится, – думаю, и любой бы предположил это, – но Эдмунд был больше потрясен и ранен, чем сердит, и это так меня беспокоит.
Мэри-Эстер и ее дядя прогуливались по аккуратным тропинкам итальянского сада в несуетное время между мессой в часовне и воскресным обедом. Намечался сбор всей семьи. Со стороны большой прогулочной тропы доносились звуки голосов, смех, свист рассекаемого воздуха и глухие стуки – это на стрельбищном валу упражнялись лучники. А с другой стороны живой изгороди из тисового кустарника, из розового сада, тоже долетал шумок – там Нерисса играла с Анной, а Лия тем временем прогуливала малютку, рассказывая ей про названия цветов.
– Это вот анютины глазки, цыпленочек, а это – гвоздички. Нет-нет, пчелку не трогай, моя радость, а не то она тебя ужалит…
– Он оправится от удара, – успокаивал Амброз, похлопывая Мэри-Эстер по руке. – Будем надеяться, что наш полный буйной энергии молодой человек, наконец-то, немного остепенится и…
– Ах, дядюшка, Эдмунда так выводит из себя совсем не это. Он, разумеется, сожалеет о столь недобродетельном поступке Ричарда, о его грехопадении, но по-настоящему Эдмунда ранило то, что его сын настолько мало печется о репутации семьи, что пообещал жениться на этой девушке.
– Она в самом деле настолько плоха? – осторожно поинтересовался Амброз.
Мэри-Эстер покачала головой.
– Нет, она не плоха, просто невежественна. Я с ней разговаривала. Она производит впечатление скромной девушки, явно влюбленной в Ричарда, а в постель с ним легла из романтического побуждения… по всей видимости, она совсем одинока, бедняжка. Но это люди низкого происхождения, бедные, и у девушки вообще нет никакого приданого.
– Стало быть, дело в деньгах?
– Нет, дядюшка Броз, не это главное. Эдмунд говорит, что он с радостью принял бы и совсем бедную девушку из порядочной семьи. Но если бы у этой Джейн Гарднер была даже тысяча фунтов стерлингов, он все равно не считал бы ее подходящей женой для своего сына и наследника. Но что сделано, то уж сделано. Эдмунд пробовал откупиться от ее отца, только тот смекнул, что ему выгоднее всего, и отказался от выкупа. А Ричард уперся как упрямый осел, и теперь его не переубедить.
– Во всяком случае, это хороший признак, – заметил Амброз. – Значит, у него доброе сердце и чуткая совесть.
Мэри-Эстер слегка улыбнулась.
– Это похоже на тебя! – заметила она. – Нет, он это делает всего-навсего для того, чтобы бросить вызов отцу. Если бы Эдмунд приказал ему жениться на этой девушке, то Ричард бы с негодованием отказался.
– Ну что теперь поделаешь, – проговорил Амброз, когда они повернули, дойдя до конца тропинки. – В конце концов, это может обратиться и во благо. Ричард, возможно, остепенится, когда у него будут собственные жена и ребенок, о которых надо заботиться.
– Но какой это будет ребенок!
– Ты не можешь этого знать, – возразил Амброз, покачав головой. – Эта девушка выглядит достаточно здоровой, а сильная свежая кровь, знаешь ли, дело неплохое. В нашей семье слишком уж много кровосмешения: браки между кузенами и кузинами – явление постоянное. А будущий ребенок вырастет в Морлэнде под твоим присмотром… да и Эдмунда тоже. Он еще, может быть, окажется лучшим в нашем роду.
– Надеюсь, что ты прав, – отозвалась Мэри-Эстер. – Особенно в отношении Ричарда. Если бы только он не обижал так своего отца… да и ко мне он очень подозрителен. Даже тогда, когда я пытаюсь быть любезной с этой девушкой, он считает, что я стремлюсь восстановить ее против него. Господи, что же делать теперь? – Из-за живой изгороди долетел шум перебранки, в котором Мэри-Эстер легко различила пронзительный громкий голос Алисы, с кем-то спорящей. – Ты меня извини, дядюшка Броз, хорошо? Мне лучше пойти и посмотреть, что там еще стряслось.
– Я пойду с тобой.
А Мэри-Эстер с верным Псом уже спешила впереди дяди, пробираясь через просвет в кустарнике. В розовом саду раскрасневшиеся Алиса и Руфь кричали друг на друга, а Мэри-Элеонора горько плакала. Анна колотила Руфь по тем местам, куда могла дотянуться, но на Руфь с ее многочисленными нижними юбками это не производило ни малейшего впечатления. Нерисса пыталась остановить Анну, Лия же напрасно старалась навести порядок. Тем временем малютка на ее руках беззаботно откусывала лепестки с гвоздики, которую держала в своей пухлой маленькой ручонке, невинными глазками наблюдая за этой сценой.
– Тише, девочки, замолчите все! – закричала Мэри-Эстер. – Что случилось? Поссорились в Святое Воскресенье?! Как не стыдно!
– Мама, Руфь дернула меня за волосы! – заплакала Алиса, бросаясь к ней, чтобы высказаться первой.
Руфь посмотрела на нее мрачно и сердито. – А она ударила мою Нелл Никому не дам бить маленькую Нелл! – с вызовом произнесла Руфь.
Она, кажется, наконец-то заметила нападение на себя сзади и, повернувшись, так сильно отпихнула от себя Анну, что та, отлетев, врезалась в Нериссу и едва не сбила ее с ног.
– Как не стыдно, Руфь, так грубо поступать с маленькими! – рассердилась Лия. – А еще такая большая девочка!
– Все в порядке, нянюшка, – торопливо сказала Мэри-Эстер, видя, что Руфь собирается с силами для отпора. – Мэри-Элеонора, ты ушиблась? Подойди сюда, дай мне взглянуть.
– Она ударила меня по руке… посмотри, – прорыдала Мэри-Элеонора.
– Ну, цыпленочек, рука даже не покраснела. Много шума из ничего. А теперь перестань плакать. Алиса, за что ты ее ударила?
Алиса выпятила губы.
– Она пришла и испортила нам всю игру. Я играла с Анной, а она явилась и все испортила. Не хочу, чтобы она играла с нами!
– Да она и сама не желает играть с тобой! – мигом закричала Руфь. – Мы и приезжать сюда даже не хотели, так что можешь и не думать.
– Тогда почему бы вам снова не убраться к себе? – выпалила в ответ Алиса.
Тут уж Лия так рассердилась, что вырвала у малютки цветок, а та после мгновенного изумления закрыла глазки и пронзительно закричала, протягивая ручонки к матери.
– Дай-ка мне ее сюда, нянюшка, – сказала Мэри-Эстер. Она забрала Генриетту и прижала ее горячее влажное личико к себе. – Итак, девочки, я больше не желаю слышать об этой ссоре, да еще в Господень день! Вы все должны любить друг друга, жить друг с другом в мире и согласии. Алиса, ты скверная девчонка, раз ведешь себя так нелюбезно со своими кузинами. Все здесь им рады, и они будут жить у нас столько, сколько сами пожелают Тебе, Руфь, тоже не подобает такое поведение, даже если Алиса и в самом деле ударила твою сестру. Ты уже взрослая, чтобы бить маленьких. Если у тебя есть какая-нибудь жалоба – обратись с ней ко мне. А теперь пошли, посмотрим, как там идут дела на стрельбище. Скоро обед, и я не желаю видеть за столом надутые лица, так что давайте покончим с этим сейчас же.